Эми снова взялась за папку и на последней странице нашла запись о передаче Ровера с именем и адресом женщины. Эми узнала название города и достала телефон.
Туда можно было доехать на автобусе. Эми предстояла долгая поездка, которая займёт больше часа.
Но она должна была всё выяснить.
Эми смотрела, как капли дождя катятся по автобусному стеклу, и ждала.
К счастью, когда Эми вышла из автобуса и зашагала по кварталу, где жила предыдущая хозяйка Ровера, ливень прекратился. Дом стоял в самом конце квартала старых особняков в колониальном стиле, ветхих, с облупившейся краской и заросшими дворами. Нужный дом окружала железная изгородь, обвитая ползучими растениями и плющом. Эми заглянула внутрь сквозь прутья решётки и заметила пожелтевший газон и крыльцо с облезшей краской.
На изгороди, справа от ворот, был звонок. Эми нажала на кнопку и услышала звон в доме. Через несколько секунд дверь открылась, и на крыльцо вышла женщина в комбинезоне. Когда она подошла поближе, Эми заметила, что у неё доброе, но вместе с тем решительное и строгое лицо.
– Ты продаёшь печенье? – спросила женщина, шагая по газону.
– Нет, – ответила Эми. – Вы Джина Фуэнтес?
– Да, это я. В чём дело?
– Я хотела спросить у вас кое-что важное. Можно войти?
Джина пожала плечами и потянулась к засову.
– Почему бы и нет? И о чём ты хотела спросить?
– О Ровере.
Рука Джины застыла в воздухе. Её взгляд упал на Эми, и она презрительно усмехнулась.
– Тебе лучше уйти, – сказала она и повернула к дому.
– Прошу вас! – Эми чувствовала, что её охватывает паника. – Мисс Фуэнтес, мне нужна ваша помощь! Всё, что угодно… Как вам удалось от него избавиться…
– Мне неинтересно. – Джина махнула рукой.
– Пожалуйста! – крикнула Эми. – Моя семья в опасности! Моя младшая сестрёнка… – И тут всё напряжение последних недель, все поездки в больницу, пожар, усталость, боль и отчаяние разом навалились на неё, и Эми разрыдалась. Слёзы текли по её щекам, и её голос задрожал. Она изо всех сил старалась держаться, но теперь всё вырвалось наружу мощным потоком слёз.
Джина Фуэнтес остановилась и тяжело вздохнула.
– Заходи, – сказала она и отперла дверь.
Когда они оказались в доме, мисс Фуэнтес дала Эми бумажный платок.
– Спасибо. – Эми высморкалась. Она сидела на старой, продавленной кушетке, а мисс Фуэнтес неторопливо готовила чай. Эми обвела глазами стены, увешанные фотографиями собак – лабрадоров, скотч-терьеров, золотистых ретриверов, такс, грейхаундов, терьеров и разнообразных ретриверов. И всегда рядом с ними была мисс Фуэнтес: она стояла на коленях, держала собак на руках и улыбалась на каждом снимке.
– Я занималась профессиональной дрессировкой, – объяснила она, внося в комнату две кружки с дымящимся чаем. Одну кружку она поставила на кофейный столик перед Эми. – Осторожно, горячо. Ничего особенного, просто основы послушания. Это было ещё до того, как этому надо было учиться в колледже. Твой диплом никого не интересовал, людям просто хотелось, чтобы собака перекатывалась на спину и подавала лапу.
– Мы пытались научить нашу собаку Сторми давать лапу, – вставила Эми. – У нас так ничего и не вышло.
Мисс Фуэнтес опустилась в кресло и застонала от напряжения.
– Это труднее, чем кажется. А чтобы заставить собаку по-настоящему усвоить команду, вам надо её понимать. Это у меня хорошо получалось. Мы с собаками понимали друг друга.
– А сейчас у вас есть собака? – спросила Эми.
Женщина покачала головой и рассеянно потянула за верёвочку чайного пакетика. – Сейчас нет. После последней.
Эми почувствовала, как слова повисли в воздухе.
– Вы смогли понять Ровера?
Мисс Фуэнтес вздохнула и кивнула головой.
– Он это терпеть не мог, – ответила она. – Кто-то оставил его у меня на пороге с запиской и просьбой приютить его, и я смогла прочесть его мысли с самого начала. Большинство людей любят собак, но не понимают их. И я думаю, так ему удавалось выходить сухим из воды, и его никто так и не раскусил, потому что он вёл себя как обычная собака. И когда я увидела, кто он на самом деле, с него будто сорвали маску.
– Что вы увидели? – спросила Эми. – Кто же он?
Мисс Фуэнтес пожала плечами.
– Ничего хорошего. В нём было что-то честолюбивое. Он напомнил мне ребёнка, который ведёт себя как паинька, но в душе подлый и эгоистичный.
– У нас в школе есть такая девочка, – заметила Эми. – Валери Старр.
– Ровер был именно таким. Я поняла это с самого начала. Поэтому когда начали происходить странные вещи – мелкие неприятности, в которых никак нельзя было обвинить собаку, – я не стала медлить и попыталась от него избавиться. Но это оказалось сложнее, чем я предполагала, поэтому я обратилась за помощью к подруге. К профессионалу.
– К заклинателю собак? – спросила Эми.
Мисс Фуэнтес улыбнулась.
– Не совсем. Я дам тебе её визитную карточку.
Когда мисс Фуэнтес встала с кресла, у Эми зазвонил телефон. Она посмотрела на экран – мама.
– Привет, мам, – сказала Эми.
– Я только что говорила с Хлоей, – раздался мамин голос в трубке. – Она сказала, что вы с Маргерит на сегодня ничего не планировали. Где ты, Эми?
– Кажется, я нашла того, кто сможет остановить Ровера, – сказала Эми.
Повисла пауза, а потом мама попросила:
– Дай мне адрес. Я за тобой приеду.
Глава 22. Зуб за зуб
На следующее утро мама с Эми отправились в закусочную почти в часе езды от дома, которая находилась ровно посередине длинной, прямой пригородной дороги с чем-то похожим на гору гравия позади. В утреннем свете приземистое здание напоминало тусклую консервную банку с хромированной отделкой, и Эми даже разглядела пятна от грязи и воды на неоновой вывеске с надписью «Ланч». Интересно, подумала она, когда её в последний раз включали? Рядом с закусочной стояли три пикапа, мотоцикл и зелёная мощная машина, напомнившая Эми о сериале «Очень странные дела»
[8].
Наверное, это она, подумала Эми.
Внутри закусочная выглядела немного лучше, но всё равно нуждалась в серьёзном ремонте примерно с 1994 года. Эми не могла понять, что здесь облупилось сильнее: красная искусственная кожа кабинок или покрытие из линолеума на столах и стойке. В закусочной сильно пахло сигаретным дымом, и этот запах, кажется, исходил из одной-единственной кабинки в конце зала. Именно туда они и направлялись.
