– Смотри, Вень, – шепнула она, – здесь два человека ходили.
Веня хлопнул себя по лбу и посмотрел на Варьку с восхищением. Как это просто! Два следа – два человека. А он тут про Федькино переобувание целый рассказ придумал.
– Он, наверное, с дедушкой здесь, – продолжала рассуждать Варька.
– Ага! И с Мишкой, и с Дашкой. Митрофанычу больше нечего делать, как в палатке сидеть. Вообще-то я не пойму, зачем она и Федьке... До деревни тут пять минут ходу.
Заболтались! Веня даже рукой взмахнул, чтобы Варька замолчала. Иначе им этой палатки и не увидеть. И того, кто ее собрал, тоже. Он приставил к губам палец, чтобы Варька больше не произносила ни звука, и закрыл рукой пятачок Пятачку.
Перед ними была полянка с кострищем и примятым пятном травы на месте палатки. Ни самой палатки, ни каких-либо других вещей не было – только исходящие паром угли. Веня даже посмотрел вверх: не улетучилось ли все вместе с дымом?
Лес вокруг стоял стеной. Но было понятно, что в каждую щелочку этой стены можно исчезнуть совершенно бесследно.
– Давай догоним! – азартно сверкнула глазами Варя.
– Кого? И где? – развел руками Веня. – Здесь по крайней мере в три стороны сразу надо идти. Нет, Варька, раз уж мы городские жители, за деревенскими в лесу не угонимся.
Пятачок в разговоре не участвовал, но занят был делом – рыл землю в подозрительных местах: на месте палатки, возле кострища, под ближайшими кустами. И труд его даром не пропал! К ногам Вари и Вени он с довольным видом притащил тонкий капроновый шнур, на конце которого был привязан крюк. Другой конец терялся под кустом. Веня ухватился за крюк и стал тащить. Тащил-тащил, тащил-тащил, а конца все не было. И тогда он решил, что надо посмотреть, что там в кусте. Непонятно ведь, что оттуда можно вытащить. А вдруг... Русалку за хвост!
Под кустом, под толстым слоем сорванной и смятой травы, лежала большая катушка с намотанным на нее шнуром. Веня хмыкнул. Если бы он и дальше тянул за шнур, то разматывал бы его еще целый час.
– Что это? – удивилась Варя.
Конечно, как девчонка, она ничего не понимала в механизмах, даже таких простых, как катушка со шнуром. Правда, и Веня, хоть и был мальчишкой, тоже растерялся. Казалось бы, чем вещь проще, тем легче ее объяснить. А тут было наоборот. Если бы они нашли под кустом машину времени, то понятно было бы: она нужна, чтобы встречаться, например, с прапрадедом. А веревка... Может, для водяного?
Одновременно с Веней об этом же подумала и Варя.
– Знаешь что, Вень? Это же удочка! Он голубями прикармливает водяного, а потом забрасывает этот крюк. Точно тебе говорю!
Когда глупость думаешь сам, то она кажется нормальной мыслью. А когда ее думает, а тем более высказывает другой человек, глупость становится еще большей глупостью.
– Ты, Варька, лучше вообще не думай. Открытия не для тебя.
– А для кого? – обиделась Варя. – Для тебя?
Веня понял, что неточно выразился. Он хотел сказать, что у Варьки зоркий взгляд, наблюдательность, старательность, но общие выводы делать она все-таки не умеет. То есть он хотел сказать три похвалы, добавив к ним одно небольшое замечание. А почему-то получилось, что начал он как раз с последней части. И вышло обидно. Веня даже задумался: как исправить эту обиду?
И вдруг со стороны мельницы донесся грохот камней и вскрик.
– Федька? – насторожился Веня.
– Он! Правда, я никогда его жалобный голос не слышала. Только нахальный.
– Да не может его там быть, – уверенно сказал Веня. – Как же он через речку перебрался?
– Бежим! – воскликнула Варя. – На такой крик спешить надо, а не рассуждать.
Она была права. К тому же Вене показалось, что со стороны мельницы доносятся еще какие-то жалобные звуки.
Варя побежала к речке, а Веня замешкался. Он не знал, что делать с катушкой. Положить ее обратно под куст? Нет, лучше на всякий случай взять с собой.
Ребята выскочили из кустов к запруде одновременно с Федькой. Только он не выскочил, а выбрался с трудом. Как будто ходить разучился. Хромая и прыгая на одной ноге, он морщился от боли. В руке он держал... черного голубя! Веня с Варей застыли. Конечно, мало кому удалось бы увидеть водяного за обедом. И ребята могли бы оказаться такими редкими свидетелями. Но... Голубь! Разве можно им пожертвовать ради любопытства?
– Стой! – закричал Веня. – Ни шагу дальше!
Федька, наверное, и рад был бы шагнуть, но ему удавалось только прыгать на одной ноге. Венин крик его испугал. Взмахнув руками и потеряв равновесие, он полетел в водопад, в который через запруду переливалась вода из омута. Вместе с голубем.
Пятачок с Варей отчаянно заверещали. Веня пробежал по камням запруды и бросил Федьке катушку, оставив у себя в руках привязанный к концу веревки крюк. Потом он перебежал через запруду и зацепил этот крюк за мельничное колесо. Катушка размоталась, Федька уцепился за веревку и выбрался на запруду.
Все это длилось... Да нисколько это не длилось. Хрюка три-четыре, не дольше.
Варя удивленно уставилась на Веню.
– Ну ты даешь! Как альпинист, спасаешь друга. Я такое в кино видела.
– Друга!.. – хмыкнул Веня. – Он водяному друг, а не мне.
Тут он хлопнул себя по лбу и метнулся навстречу мокрому другу водяного. Веня боялся, что голубя в руках у Федьки уже нет.
Но голубь был и даже выглядел совершенно здоровым. Казалось, что купание пошло ему на пользу.
– Вы откуда взялись? – сердито спросил Федька. – Вечно под ногами путаетесь!
Он ерошил перышки голубя, как будто сушил их феном. Даже не верилось, что он только что собирался скормить голубя водяному.
– Могли бы и не путаться, – поджала губы Варя. – Только кто бы тебя из воды вытащил, если бы не мы?
– Если бы не вы, я бы туда не упал! – отмахнулся Федька.
– Зато бы голубя утопил! – показала язык Варя.
– Зачем это? – удивился Федька.
– Это ты лучше скажи, зачем ты их топишь? Жертву приносишь, да? Как прапрадедушка? – Варька разошлась не на шутку. – На дворе двадцать первый век, между прочим, а ты как неандерталец!
Кажется, Федька не знал, кто такой неандерталец. Но все-таки он обиделся.
– Потише на поворотах! А то я не посмотрю, что вы мне эту веревку бросили.
– И что, и что? – Варьку уже было не остановить. – Между прочим, это твоя веревка! Ты лучше расскажи, что ты с ее помощью здесь делаешь. И для кого этот крюк предназначен. Неандерталец!
Она почувствовала обидное место и ткнула туда еще раз тем же словом.
– Сама... такая! – воскликнул Федька. Он, наверное, не рискнул повторить непонятное слово. – Почему это моя веревка? Это не моя. Это ваша.
