– Страшный?
– Нет ше! Говорят, этот колдун не всегда быть… был такой опасный и что когда-то он даже был счастливо шенат. Ещё до начала войны. Об этом почти никто не знать… но моя прабабка была одной из дам, приблишенных к нему и его шене. Ты представляешь, что человек, совершивший столько убийств и проливший столько невинной крови, мог быть когда-то влюблён, как…
Алекс уронил Талиру на кровать.
– Не может быть! Что ты такое говоришь! Злые колдуны не могут никого любить, я точно знаю, – сказал он, стягивая свою рубашку и опускаясь рядом с ней. – Если только не таких же колдуний…
…Ночь заканчивалась предательски быстро. Алекс лежал на боку, подставив ладонь под щёку, и смотрел, как разливается приглушённый свет на нежной коже груди, рисует резкие грани ключиц и ложбинки между ними, как играет в золотистых волнах волос. С ней было хорошо. Интересно. Талира тихо рассказывала про свою семью, а он поглаживал её изящные пальцы, такие красивые, трепетные. Порывистые и сильные, когда сжимали его плечи, мягкие и податливые, когда он прижимал её ладони к постели. Юная, милая и живая – и ей скоро быть женой дряхлого старика. Алекс всмотрелся в её лицо. Казалось, она знала, как с этим жить. Или делала вид, что знает.
Он тихо прижал её руку к губам. Массивный золотой перстень холодил кожу. Алекс рассмотрел его, привлечённый затейливым, едва заметным знаком на нижней стороне кольца.
– Фамильный?
– Да… почти. Его передала мне та самая прабабушка, про которую я говорила. – Талира сняла кольцо с пальца, а сама уютно устроилась в его объятиях, рассказывая. – Там внутри буквы. Это… это не ивварский язык и не энарийский. Я не знать его. Но бабушка говорить, это кольцо принадлежало жене Сиркха. Она благодарила моих родных за то, что они не выдали её и помогли бежать накануне казни.
– И неужели её не нашли? – Алекс удивлённо поднял брови, беря кольцо в руки. – Наверняка было немало охочих до мести ненавистников.
– Я не знать. Говорят, корабль её потерпел крушение у Итенских. Больше её никто не видеть…
Но Алекс перестал слышать, что она говорит. Он читал. Читал те самые незнакомые Талире буквы. Символы мёртвого языка даори, способность понимать которые досталась Алексу от рождения, будто бы вместе с даром колдовства, его связи со стихией. А сейчас каждая буква била колоколом в его голове.
А.Р.Н.Е.И.Н.А.
Так прозвучало бы на ивварском записанное хитрым плетением квадратных символов имя. Арнеина. Арне. Ясные глаза, глубокие морщины, вековая мудрость тихих слов. Ивварское старинное имя, но редкое на острове, где он рос. «Нея» – так звал свою мать его старый отец. Алексу было пять, когда её не стало. Значит… Алекс всегда думал, отцу повезло родиться на полгода позже казни Сиркха – к тому времени в мире возродили хоть какое-то подобие порядка. Уже шли по городам Служители со знаменем победы и свободы…
Арнеина! Она ли?! Да быть того не может! Или просто цепь роковых совпадений?! Но это многое объясняет. И его особенность. Необычность магии, которую не могут пробить Серые. Ведь Сиркх… сильнейший маг, который точно так же мог сливаться с неживым, со стихией, в отличие от магов, влияющих на всё живое. Один из тысячи. Десятка тысяч. Проклятье! Алекс с силой сжал виски и глухо застонал. Осознание волной обрушило на него боль и тяжесть. А потом будто сковало льдом.
Он – потомок этого чудовища?! Этого монстра? Того, кого всегда считали воплощением зла?
Алекс резко поднялся и сел на постели. Холод пробежал по телу.
Он ведь так долго бежал от этой правды. Отворачивался, как мог. А она всё равно нашла его. Нашла и заглянула в лицо, насмехаясь, дразня, сверкая золотыми гранями перстня: «Врёшь! Не уйдёшь! Смотри, кто ты на самом деле!»
Талира поднялась и осторожно провела ногтями по его плечу.
– Что ты увидел?
– Нет… ничего, – он медленно убрал ладонь с лица. – Ничего.
Она молчала, не задавая больше вопросов. Села рядом, прижалась ещё горячим обнажённым телом к его спине и положила голову на плечо.
Молчали долго. Слушали, как подвывает на улице морозный ветер. Стучат за окном ветви. И глухо стучат их собственные сердца. Алекс бездумно и безотрывно смотрел, как через плотные шторы начинал проникать свет.
– Скоро утро.
– Когда… твой корабль?
– После полудня.
– Ещё шесть часов.
– Я должен быть на борту не меньше чем за час.
– Ещё пять часов…
– Вас скоро начнут искать, мейра сента.
– Сегодня – нет. Я сказала, что у меня вашная примерка перед сватьбой, – она потянула его к себе, чтобы снова видеть лицо.
Ему казалось, что тьма пробралась уже прямо в душу. Впервые заявила о себе так громко. Вот она – здесь. В сердце. Разливается чернотой, поглощает мысли. Не хотелось верить в это безумие. Может, он и в самом деле порождение Тёмного? Может, и эта прекрасная императрица с колдовским взглядом, затянувшая его в свои сети? Но он не мог. Не мог не любить её, не ласкать её, не наслаждаться каждым мигом, каждым порывистым вздохом. Запахом её волос. Сладостью её объятий. Алекс зарычал и отдался безумию чувств, лаская её тело в последние минуты их встречи. Пусть провалиться им обоим в бездну за их тёмные души…
Утренний свет очертил её фигуру на фоне окна. Одетая в строгое чёрное платье, подвязавшая волосы в высокую причёску, Талира выглядела поистине великолепной дамой. Гордая осанка, расправленные плечи, живой, умный взгляд чуть прищуренных кошачьих глаз. Изогнутые дугой брови, тонкий нос, полные и чётко очерченные губы. Разве что лёгкая дрожь пальцев и то, как старательно она отворачивала от него голову в сторону окна… Талира застегнула на мочке уха замочек длинной серьги с маленьким символом щита.
Алекс сидел на полу в тени стены, наблюдая, как она собирается, и поглаживал пальцами узор на ножнах.
– Ты могла бы уйти со мной.
– Моя страна и мой народ сдесь, Алекс. Это мой долг. А ты… – она на миг закусила губу, – мог бы остаться в Ивваре.
– Моя страна и мой народ лежат по другую сторону Илакийского моря.
Они порой были слишком похожи друг на друга. Он медленно поднялся, опершись о стену, и подошёл к ней. Показалось или в уголках её чуть покрасневших глаз блеснула влага? Но едва ли она позволит себе слёзы.
– Ты будешь хорошей императрицей, мейра сента. – Алекс низко склонился и поцеловал её пальцы, сжал их на прощание, а потом покинул комнату.
Серебряная цепочка осталась лежать возле кровати, зацепившись звеньями за длинный ворс ковра.
* * *
– Там якорную цепь заело в клюзе, капитан! – прокричал ошалевший второй помощник, выдёргивая его из воспоминаний. – Бьёт по борту! Боковая волна сильная!
Тёмный всех раздери! Алекс выбрался наверх и схватился за снасти, встречая крутой боковой крен. Корабль разворачивало к ближайшим скалам.
