Беременная… Я беременная… Когда чадо довольно своенравно стало лягаться перед сном, я сначала даже не поняла, в чем дело: срок небольшой, какие лягания?
— Милая? — обеспокоенно посмотрел на меня супруг. — Всё в порядке?
— Не знаю, — потрясенно пробормотала я. — Он… Он дерётся…
— Кто? — не понял Димирий.
«Плод», — чуть не ляпнула я, но вовремя прикусила язык.
— Ребёнок… Рано ж ещё…
Как там пишут в любовных романах? «Его лицо озарила счастливая улыбка»? Не озарила. Супруг преобразился: черты лица стали мягче, из глаз будто полились лучи. Ну или у меня воображение тогда настолько разыгралось.
— Родная… — здоровая рука аккуратно опустилась на мой живот. Изнутри лягнулись в ответ. Муж весело рассмеялся. — Действительно, дерётся.
— Рано, — повторила я.
Димирий покачал головой:
— Не знаю, почему, но вполне возможно, так и должно быть. Завтра вызову носителя Силы.
Приглашённый маг продиагностировал меня, посмотрел, как на паникёршу, и снизошел до объяснения, что с будущим наследником всё в порядке. Рано лягается? Так в вашем мире, графиня, свои сроки, а здесь — свои. Я покивала, успокоилась и отправилась к мольберту — сбрасывать напряжение.
За эти десять дней я написала два пейзажа, оба — из несуществующего мира, оба в мрачных тонах, «готичные», как сказали бы на Земле. Глядя на полотна, я готова была диагностировать сама у себя всевозможные заболевания, начиная депрессией и кончая шизофренией. Эльза, пару раз полюбовавшись на мои творения, чуть у виска не покрутила.
— Вера, ну каким вырастет ребенок, если постоянно будет видеть перед глазами такое… — подобрать слово приятельница затруднялась.
— Психически здоровым, — буркнула я, — потому что до определённого возраста показывать ему что-либо подобное я не планирую.
Агнесса, приехав накануне события, пришла в восторг от моей живописи, отдала приказ, слуги быстро погрузили картины в карету, и баронесса отбыла, уверенная, что на следующий день озолотится.
На следующее утро меня ожидаемо подняли ни свет ни заря. Быстро позавтракав, мы с супругом и эльфийская чета отправились по комнатам — наряжаться.
Изумрудное платье, недостаточно широкое, чтобы скрыть живот, выгодно подчёркивало мою ещё существовавшую талию, небольшое декольте интриговало подвеской — ящеркой из золота, так и норовившей юркнуть как можно больше, длинные юбки волнами спадали вниз. В общем, всё по положению: почтенная мать семейства. Даже Эльза на этот раз не фыркнула.
— Пользуешься ты, Вера, своим положением, — вздохнула приятельница, облаченная в ярко-малиновое платье с не очень маленьким вырезом и вполне узкой юбкой. Да, не земные стандарты, но для данного мира вполне откровенно.
— Чем тут пользоваться, — пожала я плечами. — Беременным запрещено носить узкое и обтягивающее.
— Да-да, — преувеличенно покладисто согласилась жена эльфа, — а ещё им запрещено увеличивать декольте, открывать руки и делать длину выше щиколоток.
— Вообще-то, у этого платья длина до середины икры, — отметила я.
— То есть с остальным ты согласна? — прищурилась Эльза.
Я привычно дёрнула плечом.
Меховые шубы защищали нас четверых от сильных местных морозов, воздух обжигал лёгкие, и я порадовалась, что не нужно будет идти пешком.
Театр уж полон; ложи блещут;
Партер и кресла, всё кипит;
В райке нетерпеливо плещут,
И, взвившись, занавес шумит.
Именно эти строки пришли на ум, когда карета остановилась перед зданием галереи и наша четвёрка поднялась по ступенькам. Представление молодого талантливого художника удалось на славу. Народу было не пробиться. Помещения, оформленные в тёмные тона, были освещены сотнями свечей (окна для этого пришлось занавесить красным бархатом). Расставленные там и тут произведения искусства лично на меня навевали жуть и желание поскорей приобщиться к местной религиозной системе — как минимум, помолиться богам. Судя по реакции некоторых впечатлительных дам, то и дело норовивших упасть в обморок, не одна я ощущала себя как в склепе.
Эльза зябко поёжилась.
— Баронесса умеет обставить всё в мрачной манере…
Мы медленно продвигались к импровизированной сцене, сооружённой возле одной из стен. Мой тонкий слух то и дело ловил обсуждения сего необычного действа.
— Склеп, сущий склеп! А картины?! Вы видели, ЧТО она рисует?!
— Это та, что видит Суть? Говорят, она любовница дракона…
— Ах! Этот замок… У меня ощущение, что он живой! И что он… Артис, пойдем домой! Мне страшно!
— Поговаривают, советник князя рогат… Вроде даже и ребёнок не от него…
— Глупости. Не стал бы дракон отпускать от себя СВОЮ женщину.
— Это портрет маркизы?! Я всегда говорила, что она — алчная и наглая дрянь!
— Тут так темно… И не разглядеть толком…
— И когда уже начнутся торги? Я слышала, сам князь собирается купить её работу. Может, даже и не одну…
— А заказать свой портрет он не хочет? И вывесить на видное место!
К тому моменту, как мы дошли до сидевшей на сцене в удобном кресле Агнессы, мои щёки и уши пылали.
Баронесса милостиво кивнула нам и жестом предложила мне сесть в кресло рядом. Мои спутники спустились в зал и затерялись в толпе. К ее милости подошёл высокий статный мужчина, Агнесса обменялась с ним взглядами, после этого повернулась к толпе и начала говорить.
Женский голос звучал негромко, но был слышен в каждом углу помещения. Микрофонов здесь не существовало, а значит, мужчина рядом с баронессой мог быть только носителем Силы, работавшим рупором.
Слушая комплименты в свой адрес, я чувствовала себя крайне неуютно: направленные на сцену взгляды, казалось, расчленяли и разделывали несчастную художницу ни один раз.
— Хватит прибедняться, Верка, — послышался голос Диара. — Нормально ты рисуешь. Не шик, конечно, но для этой дыры сойдёт.
Щёки вспыхнули ещё сильнее. Спасибо за двусмысленный комплимент…
Послышалось тихое хмыканье.
— Ничё, погодь, ты и у эльфов популярность завоюешь. Да, Дорион тебе привет передавал, говорит, безбашенная ты деваха.
Привыкнув к гадостям со стороны предка мужа, я напряглась. Эльфы… Уж не собрался ли Диар…
— Вера, рад вас видеть, — рядом со мной на сцене материализовался дракон. Лорд Шаринас, как обычно, выглядел элегантно и мог дать фору любому присутствовавшему здесь мужчине, включая моего супруга. Его костюм, сшитый по тем же лекалам, что и костюмы Димирия и Лориана, подчеркивал уникальность своего хозяина. Не просто фрак, а фрак с блестящими запонками, не просто белоснежная рубашка, а рубашка именно со стоячим воротником. Вроде бы мелочи, как и полуботинки необычного здесь коричневого цвета, но эти многочисленные мелочи, собравшись вместе, подчёркивали образ надменного аристократа-полубога, смотревшего на всех вокруг, как на мелких букашек.
