— Иди-иди, стала женой аристократа, будь добра, соответствуй, — послышался ехидный голос Диара.
Смотрите, кто появился. Вершитель судеб человеческих. Мало того, что от семьи оторвал и в другой мир закинул, так еще и командует постоянно.
— Вот вы, бабы, дуры неблагодарные, — чуть ли не зашипел бог лжи. — Ты вспомни, как до этого жила, как в комнате своей заживо сгнивала. Какая-такая семья? Где ты её увидела? Мать, которой ты сто лет не нужна, или сестрица ненаглядная, из-за которой у тебя сейчас проклятие на лице? А теперь что? Как сыр в масле катаешься, слугами помыкаешь, а все выделываешься. Куда пошла? Налево и наверх. Не внизу же вам, слугам на потеху, с портнихой общаться.
— Вера? — приятельница повернулась ко мне.
— Иду, Эльза… — и не хотелось, а надо…
— Что-то случилось?
— Да нет, с богом общаюсь параллельно.
— Ох, Вера… — пробормотала тихо жена эльфа. — Ты хоть вслух об этом при людях не говори… Не поймут…
— Вот-вот. Запрут где-нибудь, бдительную служанку приставят, все вещи опасные отберут, — в негромком голосе божества слышалось неприкрытое глумление. — До конца жизни будешь мужа покорностью радовать.
Я лишь фыркнула на такие намёки. Психушка, подумаешь. Здесь всякой гадостью колоть не будут, остальное пережить можно. Зато никуда выходить не надо…
— Дура, — припечатал Диар. — Смотри мужу своему такое не ляпни. Взрослая баба, а такая трусиха.
Мы наконец-то вошли в одну из гостевых комнат, в которой расположились портниха с помощницами, и следующие несколько часов мне было не до местного бога.
Ткани… Я никогда даже предположить не могла, что их так много: на слуху были байка, шёлк, шифон, хлопок, фланель. Ну, может, ещё три-пять названий изредка встречались. А тут… Половину комнаты занимали рулоны. Вообще-то, логично было бы принести лишь небольшие отрезы: приложил к телу, увидел, как будет смотреться, не понравилось — отложил в сторону. Как оказалось, далеко не всегда эта тактика срабатывала: нужно было завернуть модель в тот или иной рулон, причем в том числе и перед окном, чтобы посмотреть, как ложится на ткань свет, и только потом выносить вердикт. Меня заворачивали, осматривали, освобождали от ткани, брали другой рулон. С Эльзой проделывали то же самое. Я послушно крутилась в нужные стороны, вполуха слушая, как жена эльфа умудряется, выполняя указания портнихи, при этом обговаривать с ней фасон, длину и прочие не особо важные для меня мелочи.
К ужину я не спустилась. Не смогла — болели ноги, шумело в голове от трескотни помощниц и Эльзы, перед глазами мельтешили черные точки. Лита услужливо доставила поднос с едой в спальню, поставила его на тумбочку и практически на цыпочках удалилась. Даже не замечая, что ем, я механически отправляла в рот одну ложку за другой.
— Смотри фарфор не откуси, — хмыкнули над ухом.
— Зачем я там? — прожевав очередную ложку, я отодвинула поднос подальше.
— А ты подружку свою позови и о муже любимом расспроси: как он калекой стал, почему до тебя не женат был.
Связи между вопросом и ответом я не увидела, но бог, похоже, уже исчез, так что оставалось или лежать пластом, или спуститься на первый этаж и попробовать разыскать жену эльфа.
— Вера, ты как? — заглянул в комнату желанный объект. Правильно говорят: «На ловца и зверь бежит».
— Почти живая, — отшутилась я. — Эльза, посекретничаем?
В глазах приятельницы зажглись лукавые огоньки. Да уж, вот она, первая сплетница в округе.
— …как стал инвалидом? Да тут особого секрета нет, просто не распространяются на эту тему. Вот в твоем мире сколько лет живут?
— Максимум — девяносто.
— Кошмар! Отсталый народ! У нас самым глубоким старикам двести тридцать недавно исполнилось.
Я завистливо сглотнула. Да уж, это действительно возраст.
— А маги? Ну, носители Силы?
— А, те и до трехсот прожить могут, ну так я к чему. В тридцать Димирий закончил учиться в столичной академии. Его невесте тогда только исполнилось семнадцать — вообще-то, рановато, мне сейчас двадцать два, и то я замуж особо не стремилась, но она просто рвалась создать семью и стать самостоятельной. Родители спорить не стали, назначили свадьбу. А потом граф приехал к невесте и увидел, что она приносит жертву…
Многозначительное молчание и внимательный взгляд на меня не подействовали.
— Эльза, я неместная.
Тихий вздох мученицы.
— Вера, у нас об этом говорить не принято… Есть носители Силы, они обладают возможностью колдовать с рождения, в течение жизни старательно развивают свой дар, совершенствуются. А есть те, кто Силой не владеет, но колдовать хочет. Их не очень много, но они есть. Ты слышала о Пустынных Землях?
— Это там, где нежить и нечисть обитают?
— Именно, — согласно кивнула приятельница. — А ещё туда ссылают всех, кто замарал себя жертвоприношениями.
— Так… — протянула я. — А теперь по буквам, пожалуйста. Невеста Димирия хотела обрести Силу, потому устроила жертвоприношение, он ее застал за этим, и девушку сослали в те самые Земли. Правильно?
— В общих чертах, — последовал ответ.
— Тогда у меня несколько вопросов. Первый: кого она приносила в жертву? Людей? Эльза!
Собеседница побледнела.
— Фантазии у тебя. Нет, конечно. Животных.
— Хорошо, поняла, — я потянулась на постели, переваривая ужин. — Тогда второй вопрос: из этих Земель нельзя вернуться?
— Нет. Они отгорожены от остального мира.
— Ясно, — я устало зевнула. — Тогда третий вопрос. При чем тут рука графа?
— Так невеста его прокляла, — пояснила приятельница. — Прилюдно заявила, мол, ты меня, свою нареченную, предал, так пусть тебя твоя же рука предаст. Ну вот с тех пор твой муж и ударился в науку.
Потрясающе. Чистая психосоматика. Хотя кто бы говорил…
— Последний вопрос: Диар в очередном разговоре сопоставил два факта: мое появление перед драконами и руку Димирия. Где связь?
— А вот тут не знаю. Но это же бог лжи, Вера, он в любой момент солгать может.
Это да. Тут я даже спорить не буду. Выдаст информацию — и сиди думай, что правда, а что — ложь.
Глава 4
Ночь прошла рядом с мужем. Димирий распробовал, что значит отдавать супружеский долг, и теперь не стремился засиживаться допоздна в кабинете. Романтики у нас не было по-прежнему, но хоть нежность в отношениях появилась…
Утром нас разбудила прислуга:
— Господин, — с причитаниями ворвалась в спальню ключница, та самая женщина, что сопровождала меня к алтарю, — господин, Денир повесился! Прямо в конюшне! Что же делается, господин?
