Но не успели они сделать по направлению к подъезду и нескольких шагов, как Анка остановилась как вкопанная.
– Ой! – только и вымолвила она.
– Ты чего? – повернулся к ней Саня.
И тут он по направлению Анкиного взгляда понял, что ее так испугало. Через двор неторопливо двигался навстречу им огромный дог.
– Да не бойся, это собака одной нашей соседки. Я его знаю – старый, совсем безобидный пес, – успокоил Саня. – Он только молодых собак не любит, а про людей даже не думает.
– Откуда ты знаешь, про что он думает? – опасливо спросила Анка. – В прошлый раз, когда я здесь стояла, этот дог меня так испугал! Я чуть не умерла! Говорю хозяину: уберите собаку, а он: псина безобидная. Тоже мне, специалист…
– Хозяину? – не понял Саня. – У него же старушка хозяйка. Ветхая такая старушка.
– Да вон они! – воскликнула Анка. – И старушка твоя, и кретин этот в очках. Очки как у слепого. Там разные стеклышки – он какие хочет, такие и выдвигает.
«Кретин» догнал наконец дога и прицепил поводок к его ошейнику. Анке сразу стало спокойней.
Мгновенно оказавшийся рядом Пашка толкнул Саню локтем.
– Помнишь? – прошипел он. – Это же его мы видели и у ресторана, и у памятника Пушкину! И я уверен: по лестнице – ну, когда я вышел следить на площадку – тоже он спускался!
«Конечно! – Саня наконец понял суть вчерашнего недоразумения. – Пашка увидел на лестнице этого Канарейку. А из парадного вышел Иван Антонович. За ним и стала следить Анка. Но как этот Канарейка вышел на улицу? Может, и правда есть другой выход? А даже если есть! Зачем нормальному человеку через черный ход пробираться?»
Саня повернулся к Ивану Антоновичу:
– А вы знаете этого типа?
Старик внимательно вгляделся в Канарейку.
– Собака-то Марксэнина, – сказал он. – Да вон и она сама у подъезда, собирается птиц кормить. А паренька я вижу впервые.
Саня даже запрыгал от нетерпения.
– Иван Антонович! Так много всего сходится! Странный это тип. Мы его еще вчера заметили!
Старик похлопал его по плечу:
– Санек, успокойся. Теперь я понимаю, почему ты побледнел. Надо держать себя в руках. А я сейчас все выясню. Мы с Марксэной старые знакомые!
Иван Антонович не спеша подошел к старушке, приветливо поздоровался. Они и в самом деле заговорили как добрые знакомые.
– А чего ты не сказала нам про этого Канарейку? И про дога? – накинулся Пашка на Анку.
– А вы спрашивали? – огрызнулась она. – Сказали следить за подъездом, я и следила. Что я не так сделала? И какая еще канарейка?
– Да правильно все, правильно, – успокоил ее Саня. – Сами мы запутались. А Канарейкой Пашка этого очкарика прозвал.
– И ни капельки он на канарейку не похож, – проворчала обиженная Анка. – Скорее уж на сову.
Тут вернулся переговоривший с Марксэной Иван Антонович.
– Ты, Санек, не то чтобы на верном пути – об этом пока рано говорить, – сказал он. – Но на правильном. Как вы думаете, есть разница? Верный – это, так сказать, единственно правильный. Ну ладно, к делу. Не упускайте из виду этого паренька. Это внучек Марксэны. Месяц назад перебрался к ней из Ярославля, потому я его и не знаю. Вроде с родителями поссорился да и к работе, говорит, поближе.
«К работе! – подумал Пашка. – Гадать по руке возле памятника – это его работа, что ли?»
– А про голубей вы не спросили? – допытывался Саня.
– Ну нет, так сразу нельзя, – улыбнулся Иван Антонович. – Если бы я сразу сказал, что внучек такими делами занимается, старушке бы «Скорую» вызывать пришлось. И так она причитала, что мальчик ходит куда-то, ни о чем ей не докладывает, даже в комнату к себе не всегда пускает.
– Вот! – воскликнул Саня. – Чего же больше? Он и подкормку такую же швыряет на крышу, какой Марксэна птиц во дворе кормит!
Старик заулыбался:
– Я рад за вас. И рад, что помог вам кое-что выяснить. Но, Санек, должен вас предупредить: все это пока только предположения. Не пойман – не вор. Надо вам, по-моему, еще чуток последить. Тем более, я вижу, вам это занятие нравится. Вот и занимайтесь, – сказал он, как скомандовал. – А мне, извините, пора. Кстати, а где же ваш клиент?
Тут ребята увидели, что Канарейки действительно уже нет во дворе. Марксэна мирно кормила голубей, предусмотрительно привязав дога к дереву, а ее внук исчез!
– Вот те на… – разочарованно протянул Пашка. – Опять проморгали! Где его теперь ловить? Старик улыбнулся, подтягивая к себе поводок Чубика:
– Вам, я думаю, надо сидеть у Санька в квартире. Пока вы еще раз не станете свидетелями охоты. А потом звоните мне. Участковый – мой знакомый. Я его быстренько вызову, а он-то по горячим следам и сцапает голубчика! Ну, все, ребятки, не могу дольше оставаться.
С этими словами Иван Антонович пошел к подъезду «комода», у которого все еще стояла «Газель».
А ребятам было уже не до него. Они так были заняты своими размышлениями, что даже забыли на прощание поблагодарить отзывчивого старика.
– Опять по нулям! – кипел Пашка. – Да я как увидел этого Канарейку, так сразу понял, что с него глаз нельзя сводить!
– Ну и не сводил бы, – отмахнулась Анка.
– Не сведешь тут! Этот ваш Иван Антонович так сладко поет, что все на свете забудешь.
– Ладно, – произнес Саня. – Правильно он все поет. И помог как! Сколько бы мы еще узнавали, кто этот очкарик? А теперь уже многое ясно. Осталось только его застукать во время охоты…
– Когда это еще будет, – разочарованно протянул Пашка.
Тут «Газель», о которой они успели забыть, взревев мотором, исчезла в подворотне. Саня чуть не ахнул.
– Ты хоть номер на этот раз запомнил? – спросил он Пашку.
Тот пожал плечами:
– Ну, запомнил, и что толку? Пустая она укатила.
Анка обиженно взглянула на них, ничего не понимая.
– Опять вы в какие-то свои игры играете? При чем тут эта машина? Ладно, мальчики, я домой поеду. Позвоните, если что.
И, как всегда, не оглядываясь, Анка направилась к остановке.
Глава ХII
УЖАСНАЯ ДОГАДКА
Крыша дома-«комода» была пустынна. Пашка задумчиво уставился в окно.
– И занавеска в том окне задернута, ничего не видно, – хмуро сказал он.
Саня выглянул из-за его плеча. Ему показалось, что за занавеской страшной квартиры мелькают тени.
– Давай трубу. Там кто-то есть! – скомандовал он.
Но как только они настроили телескоп, заверещал домофон.
