Это Рената и сама понимала. И так же хорошо понимала, что отказаться от Тининого предложения ей уже не удастся.
«А зачем, собственно, мне от него отказываться?» – вдруг подумала она.
Это была здравая мысль, и причина ее здравости заключалась в том, что вот уже месяц Рената не работала в больнице.
Она просто переоценила свои силы. Это в двадцать лет она могла работать не только до декрета, но и до самых родов, и даже ночные дежурства брала. А в сорок с лишним… Объективно ее самочувствие было вполне приличным, но к концу рабочего дня она чувствовала, что вот-вот потеряет сознание от усталости.
Именно поэтому неделю тому назад Рената вынуждена была прекратить работу. Вернее, не всю ее прекратить, а только в больнице. И ведение Тининой беременности осталось с этих пор ее единственным занятием и единственным источником дохода. Притом дохода очень даже неплохого – Рената с каким-то почти физическим удовольствием отмечала, что денег у нее уже сейчас отложено достаточно, чтобы продержаться первый год после рождения ребенка.
И какие в таком случае могли быть причины для того, чтобы не выехать вместе со своей пациенткой на дачу?
– Это какая-то странная дача, – сказала Тина. – Такое дворянское гнездо.
– Вы же говорите, что она не на Рублевке.
– Все равно дворянское гнездо. Виталик там в детстве жил. Какой-то там был ведомственный пансионат, что ли, а потом его приватизировали жильцы, и это стало что-то вроде коммуны.
– Так коммуна или дворянское гнездо? – уточнила Рената.
Жизнь в любом из этих заведений представлялась ей сомнительным удовольствием.
– Я, честно говоря, сама толком не знаю, – призналась Тина. – Но ведь потому и интересно!
В отличие от нее Ренате вовсе не было интересно ехать туда, где жизнь устроена непонятным образом.
– Зато там воздух точно свежий, – сказала Тина. – Это довольно далеко от Москвы, и там сосновый лес.
– А живут там в чем, в этом лесу? – поинтересовалась Рената. – В избушках?
– Ну, не в избушках, но в чем-то вроде. В каких-то домиках с верандами.
– На верандах зимой не живут.
– Ну, я точно не знаю. Просто Виталик рассказывал про веранды, он их почему-то очень запомнил. На них всегда собирались, пили чай, какие-то дачные спектакли устраивали, не то шарады разыгрывали.
– Как в дореволюционной книжке, – усмехнулась Рената.
Ей с трудом верилось в существование таких вот идиллических мест. Образ жизни, при котором на веранде разыгрываются шарады, явно остался в далеком историческом прошлом.
– Еще там есть монастырь. Он за рекой, а река неширокая, и поэтому все время слышно, как колокола звонят, – продолжала Тина. – А это ведь полезно, правда? От колокольного звона в организме правильно выстраиваются молекулы, и тогда…
– И что, там действительно можно жить зимой? – бесцеремонно перебила ее Рената. – Отопление там есть?
– Есть, – кивнула Тина. – Печки, кажется. Вообще-то я не очень вникала. Но там зимой постоянно живут все, кто на пенсии, а кто не на пенсии, те к ним на выходные приезжают. Я хочу туда поехать, – тихо сказала она. – Мне почему-то кажется, что нам там будет хорошо.
«А может, такое правда бывает? – подумала Рената. – Печки, колокольный звон за рекой?..»
– Еще там есть белки, – сказала Тина.
– Это, безусловно, решающий фактор! – засмеялась Рената. – Что ж, Тина, заказывайте. – Она кивнула на подошедшего официанта. И неизвестно, имея в виду выбор блюд или Тинино предложение, добавила: – Я подумаю.
Глава 12
Такой тишины, как на этом холме, Рената не слышала никогда в жизни.
Или невозможно слышать тишину? Ведь тишина означает отсутствие звуков… Да неважно, что она означает! Поросший сосновым лесом холм был накрыт тишиной, как шапкой.
По утрам Рената долго лежала под этой шапкой, под этой тишиной и ожидала колокольного звона. Теперь, зимой, он еле-еле проникал в бревенчатый дом, а вот летом, наверное, был слышен гулко и ясно. Особенно если оставлять на ночь окна открытыми – тогда не только колокольный звон услышишь, но и почувствуешь запах жасмина, куст которого растет прямо у стены.
Оказалось, что все это не выдумка – и бревенчатые дома с верандами, и звон монастырских колоколов за рекой. Бывает же такое на свете!
Рената была человеком сугубо городским, и городскими были все поколения семьи Флори. У них даже дачи никогда не было. И не тянуло на землю, и попросту некогда было возиться с огурцами, цветами, а тем более с дачным домом, в котором вечно проламываются какие-нибудь доски, гниют стропила или проседают стены.
В этом доме ничего подобного не происходило. Стены его, правда, потрескивали, когда топилась печка, но в потрескивании этом не слышалось никакой угрозы. Наоборот, оно звучало умиротворяюще, так же, как вечернее пение сверчка, который жил под лестницей, ведущей в мансарду.
Вот лестница действительно скрипела как-то опасно, поэтому Рената с Тиной старались вообще по ней не ходить. Они устроились внизу, в двух комнатах, двери которых выходили в третью, общую, где они ели, смотрели телевизор и пили чай.
Печка, обогревающая весь дом, тоже топилась в этой большой общей комнате. Топить ее Рената научилась быстро, хотя раньше ей никогда не приходилось этим заниматься. Березовые дрова лежали в маленькой пристройке, так что за ними можно было выходить в домашних тапках. Дрова эти были заготовлены, наверное, много лет назад и стали сухие, как порох.
Впрочем, обычно печку топил водитель Леня, которого Виталик Мостовой поселил в одном из домов по соседству.
– Сейчас колокол зазвонит, – донесся до Ренаты Тинин голос. – Сегодня суббота, а по субботам как-то раньше звонить начинают. Или я путаю, и не по субботам, а по воскресеньям? Ну да, точно по воскресеньям, там же православный монастырь, а у православных праздничный день воскресенье, они же не иудеи, чтобы в субботу. А у мусульман какой день праздничный, вы не знаете? Мне кажется, среда. Но, может быть, и пятница. – Для того чтобы рассуждать таким вот образом часами, Тина обычно не нуждалась в отклике. Но сейчас она все-таки обратила внимание на то, что не получает ответа, и спросила из своей комнаты: – Рената, вы уже проснулись?
– Да, – не открывая глаз, ответила Рената. – Тоже звона жду.
Двери в обе спальни ночью оставались открытыми, иначе, как только печное тепло набирало силу, спать становилось слишком жарко.
– Завтра все приедут, – сказала Тина.
– Шарады разыгрывать? – улыбнулась Рената.
– А здорово было бы, если бы шарады. Что это такое, между прочим? Я слово сто раз слышала, а что оно значит, не знаю.
– Кажется, это такие загадки, которые надо показывать, как театральные сцены, – сказала Рената. – Но я тоже только приблизительно знаю, никогда в шарады не играла.
