Там, под дружный вой сирены и в свете прожекторов с вертолёта, мы со всей сумасшедшей свитой влетели во двор роддома. Казалось, все роженицы прилипли к окнам, половина из них разродились от увиденного на месте, а оставшиеся передумали пока… Решив досмотреть, чем закончится штурм и кто победит. Я решила, что победит любовь и, героически подхватив Васеньку на руки (хоть подгибались ноги и из глаз от тяжести брызнули слёзы), кряхтя и потея, потащил роженицу к входу.
– Васёк, пусти! – испуганно вцепился в мою шею муж и истошно заорал: – Мне и так страшно, а ты такими глазами смотришь, словно решил протаранить мной эти двери!
– Папаша, отпустите роженицу! – теребили меня врачи.
Да, врачи! Пока ехал, вызвал всех лучших врачей города в эту больницу, даже вытащил из постели какого-то заезжего магистра, который сегодня собирался провести конференцию. Пусть проводит! Васеньке! Обычно бережливый муж даже и не думал ворчать по поводу мотовства, значит, ему действительно плохо! Я даже Сантану вызвала со всеми её девчонками, и теперь они поддерживали Васю подбадривающими криками.
Втащила мужа в палату и осмотрела консилиум ошалевшим взглядом. Вокруг скакали здоровые парни в белых халатах с носилками, а в углу предродовой жались к стеночке две перепуганные женщины.
Уговорили меня Васю отпустить, но вот вытурить меня из предродовой не удалось ни десятку врачей, ни санитарам, ни даже строгой бабушке с ведром и шваброй. Последней я порекомендовала сесть на швабру и, прикрывшись ведром, лететь отсюда в… точку «Джи»!
– Васёк, не скачи кузнечиком, – простонал муж. – Не нервируй меня!
– Давай поменяемся! – заметив лёгкую гримасу боли на Васином… своём лице, простонала я. – Тебе же плохо!
– Терпимо, – осадил меня муж.
Но каждый раз, когда он охал и хватался на живот, у меня по позвоночнику волна жара от ужаса прокатывалась. Притянула доктора за грудки и прошипела:
– Дайте ему что-нибудь!
– Кому? – испуганно проблеял доктор и нервно улыбался: – Не волнуйтесь, папаша! С ребёночком всё в порядке…
– Какое в порядке? – прорычала полная высокая докторша с круглыми очками на мясистом носу: – Ребёнок недоношенный по документам! Нужна реанимация!
Я едва сама в реанимацию не отправилась от жуткой новости, но вовремя вспомнила про Джи и его коварный божественный «ускоритель» роста плода. За окном снова раздались кричалки, – Сантана и её девочки из самого модного салона столицы, желали маме и ребёнку здоровья. Вася посмотрел на меня так, что уши задымились:
– Этих-то на кой притащила?
– Чтобы молодая мама выглядела на все сто, – нервно икнула я.
– Не поверишь, Васёк, – простонал муж, – мне до лампочки Ильича, как я сейчас выгляжу!
– Скажи спасибо, что не нашла телефон твоего друга генерала, – обиженно буркнула я.
– Спасибо! – усмехнулся муж и тут же охнул.
– Что?! – подскочила я и заголосила: – Доктор! Ему плохо!
– Еще не плохо, – по-акульи нежно улыбнулась тётка в очках. – Будет ещё хуже.
Едва удержалась, чтобы эти очки ей не затолкать в… точку «Джи»! Муж вцепился мне в руки и прохрипел:
– Васёк, я передумал… Давай меняться!
– Давай, – всхлипнула я, поглаживая трясущиеся худенькие плечики будущего папы.
– Нет, – сжал Вася челюсти. И посмотрел на окруживших нас докторов с тоской: – Будет хуже, да? На сколько процентов?
– Ох, Вася, – невольно улыбнулась я, – ты же не цену программы рассчитываешь…
– Схватки ещё слабенькие, – глядя на аппарат, прогундосил сухонький старичок. – Когда усилятся раза в два-три, можно будет перейти в родовую…
– В три раза! – мгновенно бросив изображать умирающего, подскочил муж. Вытаращил глаза и заорал: – Офонарели?!
Глава 23. Василий
Я орал. Нет. Я ОРАЛ! Новенькие стены палаты грозились вот-вот пойти трещинами, оконные стёкла дребезжали от крика, а анестезиолог забился куда-то в угол и не подавал признаков жизни.
Хреновое обезболивающее… Вообще не действовало! От слова совсем! Как наркоман в ломке я пытался вытрясти себе двойную дозу, но мне показали шиш. Опасно. Пришлось терпеть.
Вот я и терпел на всю Ивановскую.
– Вась, Вась… Поменяется, давай! Ну?! – причитала надо мной супруга, уже нимало не заботясь о том, кто и что может понять.
Но я только зубы стискивал.
– Ра-а-ано!
Мой крик эхом прокатился под потолком и утонул в коридорах.
– Дышите, дышите…
Да как тут дышать, когда от боли дыхание перехватывает. Вот сейчас я был готов отгрохать женщинам памятники на каждом углу за такие вот мучения. Это же натуральный ужас. Все! Ухожу в монастырь и надеваю пояс верности. Никакого секса! Никогда!
– Скоро схватки усилятся, – предупредил спокойный, как удав доктор и поправил очки.
Не стесняясь, я взвыл. Ещё усилятся?! Да у меня и так скоро болевой шок будет!
Пока Василиса массировала мне поясницу, я прикидывал, насколько ещё меня хватит. И так каждый раз как последний, а если схватки еще сильнее станут… А ведь это все могла моя жена терпеть. Любимая!
Чуть не заплакал: не то от боли, не то от жалости. Нет уж, лучше я! Пусть усиливаются сколько угодно, буду молчать как партизан.
То, что было потом, помню слабо. Колыхающийся бесконечный океан боли, где волны накатывались одна за другой. Перед глазами колыхалось алое марево, в котором маячили фигуры медсестер, врачей, супруги…
– Джи! Да что же ты за сволочь такая бесполая? Ты же всевидящий гад! Помоги! – прорезался сквозь шум в ушах голос супруги. И боль ушла.
На мгновение перед глазами помутнело, а потом я очнулся сидящим перед Васенька и держащим ее за руку.
Бледная и вспотевшая, с синяками под глазами, но жена улыбалась. Хорошо, что я сидел. Иначе б упал.
– Вася! Мазохистка моя зелёная… – прошептал, сжимая узкую ладонь. – Ты обалдела?!
– Себе все веселье оставить решил? Дудки! – Василиса профессионально продемонстрировала кукиш. – Моя очередь!
– Папаша, да отойдите же от роженицы! – всплеснул руками доктор. – У нее потуги вот-вот начнутся!
Глава 24. Василиса
Когда очутилась в своём теле, едва не потеряла сознание. И как Вася терпел ЭТО? Говорят, у мужчин болевой порог выше, но зато терпеть боль женщины могут дольше. Улыбнулась любимому: ради меня на это пошёл! Чтобы я не мучилась. Но Джи подарило нам возможность выбора… маленькую, но всё же. И я выбрала. Оказалось, что смотреть на то, как мучается любимый человек намного большее, чем терпеть самой. Но в отличие от других пар, мы были одарены божественными силами, потому что мы МОГЛИ помочь родному человеку. И Вася мне помогал изо всех сил, не допуская до этой боли, и я это сделала. Взяла на себя остальное.
