Готов был плюнуть на естественное желание укрыться от посторонних взглядов, как за очередным поворотом нас ждала не комната, а комнатища.
– Бинго! – воскликнула жена.
– Эй, Васенька, – покосился на широкий алтарь между высокими колоннами я, – по-моему, этот закуток чересчур… большой.
– Василий, ты ж моя умница! – не сдавалась жена. – Смотри, какая странная статуя! Может наш божок?!
Наконец, понял, о чём она. Интим был забыт до лучших времен, я протянул:
– Ну, во всяком случае, это первый встреченный нами алтарь…
– Попробуем! – хором решили мы с Васей и двинулись вперёд.
Глава 18. Василиса
Я не сдержалась и от избытка чувств обняла мужа.
– Неужели всё это безумие скоро закончится?
– Васёк, – прохрипел муж. – Если не отпустишь, закончусь я…
– Ой, извини, – отпрыгнула я. – Всё никак не привыкну, что сильнее тебя.
– Надеюсь, тебе не придётся привыкать, – проворчал Василий и кивнул на алтарь, – а мне рожать. Давай, детка! Выкладывай своё хозяйство… То есть, не своё, а каменное. – Покосился на заметный стояк в моих штанах и хихикнул: – То, что расколото!
Я смущённо кивнула и, поправив неунывающий член, подошла к алтарю и высыпала из сумки кусочки камня. Василий застыл рядом со мной.
– Может, нужно собрать пазл? – почему-то шёпотом уточнил он.
– Давай, – так же тихо ответила я.
За этим занятием и застал нас Жорж. Хвала сдуревшему божеству, которое наградило нас странными способностями, не застукал за более интимным занятием. С Наполеончика бы сталось зарисовать пару поз и дать десяток-другой ценных советов…
Издав сдавленное восклицание, француз бросился к алтарю, но я остановила его на расстоянии вытянутой руки:
– Не трогайте! Не так легко собрать то, что я разбила… Помните об том, что после всего произошедшего я мастер по крушению елдаков!
Жорж икнул и по-футбольному прикрыл причинное место, словно ожидал немедленного исполнения моей угрозы.
– Понял, не трогаю, – дрожащим голосом протянул он и покосился на алтарь: – Как вы нашли это место? Я уже столько раз был в Йони, но ни разу не видел этой комнаты!
– Может, она открылась для нас? – вопросительно посмотрела на Васеньку.
Беременный муж, высунув от старания кончик языка, аккуратно складывал из камешков каменный член. Зрелище до того потешное, что я не держала смеха, а рядом тоненько захихикал француз. Василий нахмурился:
– Вы двое не забывайте, что я тоже не последний человек в лиге по скоростному приготовлению яичницы. И если на свои я руки не подниму, ибо рассчитываю получить обратно своё тело, то яичница по-французски… звучит очень соблазнительно!
Я прижала ладонь ко рту хихикающего Жоржа и потащила его к выходу. Наполеончик не понял, почему его выставили (к его же счастью, но он не знал русского языка) и страшно обиделся. Я же приказала сторожить вход, чтобы ни один служитель уровня «таракан» не пробрался внутрь. И если Жорж обещает не лезть в процесс вызова чеканутого на все нимбы божества, то клянусь отдать в вечное пользование каменный пазл!
Жорж прикинул, что постоять на стрёме и получить за это каменный член лучше, чем воспротивиться и получить по своему некаменному, поэтому поспешно закивал. Я же вернулась к мужу, стараясь не смотреть на аппетитную попочку Васеньки. Когда муж стоит спиной, животика не видно, фигурка точёная, талия выделяется… А у меня в штатах пожар лишь разгорается. От вожделения даже померещилось, что собранный мужем каменный пазл слегка светится.
На миг обернулся и, убедившись, что Жорж не подглядывает, подхватил мужа на руки, да водрузил на алтарь. Пойдёт вместо кровати! Не на полу же…
– Васёк, – простонал муж и обвил мою шею руками. – Не надо! Я же не каменный.
– Да и я тоже, можешь себе представить, – выдохнула я. Перед глазами уже плясали разноцветные круги, а чресла, казалось, стянуло огнём. – Не обидится же божество, если мы вызовем его… на несколько минут позже.
– Я бы не обиделся, – хрипло ответил муж и приник к моим губам.
Затащил меня за шиворот на алтарь и уселся сверху. Одежда полетела вниз, мы даже не замечали, что мелкие камушки впиваются в кожу ладоней и колен. От вспыхнувшей страсти казалось, что всё вокруг затянуло алым маревом. Вася раздвинул мне ноги и попытался пристроить выступающий живот.
– Любимый, – простонала я. – Ты же женщина!
– Чёрт, – рыкнул муж. – Всё время забываю, что орудовать нечем.
И уселся сверху. Ощутив, как член Васеньки скользнул в моё лоно, застонала, в голове всё перемешалось, чувства обострились до предела. Разделив с мужем дыхание, тело, мысли и ощущения, я будто растворилась, меня не стало. И в то же время была сразу в двух телах… Ощущала всё, как женщина и как мужчина, и от захлестнувшего вихря здравый смысл помахал ручкой, да свалил. Остались лишь животные инстинкты и горячая лава внутри наших тел. Казалось, мы расплавились в ней, лишились рук и ног… Осталось лишь чистейшее наслаждение, истинная страсть и оглушающая любовь.
В кровавом свете растворились и стены, и камни, и сам алтарь тоже пропал. Лишь соединение двух дух и яркий пик, выжигающий из нас все сомнения, тревоги и страхи. Болезненно сладкий, уничтожающе ослепительный, оглушающе звонкий. Тяжело дыша, мы слепились в тесных объятиях.
– Я кончил или ты кончила? – прохрипел муж. – Я не понял, мы словно стали одним целым. Никогда подобного не испытывал… До сих пор ничего не вижу, кроме алого сияния.
– Вот и я, – с трудом произнесла я и, сглотнув, огляделась: – Вася, где это мы?
Алый свет становился ярче, он уже нестерпимо жёг глаза и заставлял щуриться. В кровавых лучах появились очертания человеческого силуэта. Вот только мы с мужем точно знали, что это не человек.
Глава 19. Василиса
Когда терпеть сияние стало просто невозможно, оно разом потухло. Словно кто-то понял моё тайное желание ослепнуть и убавил яркость. Силуэт стал чётче, проступил сквозь алое марево и предстал перед нами в полный рост.
– Эм-м-м, – хором заключили мы с Васенькой, очевидно, думая об одном и том же.
Перед нами стоял… стояла… Стояло! Божество. Тут бы пасть ниц и взвыть подобающее приветствие, но я откровенно завис, рассматривая потрясающий сплав мужских и женских черт лица. Все остальное было надёжно скрыто за белоснежным сари.
Тем временем божество кокетливо провело рукой по совершенно бесполой причёске, которая могла принадлежать и мужчине и женщине, смахнуло со лба тёмную прядку и слегка улыбнулось.
– Наглядность? – прозвучало всюду, а, может, только в моей голове.
Голос был под стать всему образу. Ни мужской, ни женский. Я кое-как захлопнул рот, а Васенька вздрогнула.
