* * *
«Нам нужно быть готовыми работать с совершенно чокнутыми людьми», – сказал президент Эйзенхауэр в 1956 году, говоря о ядерной стратегии
[121]. В фильме Кубрика именно таким людям отводится особое место. Все помнят эпизод, когда Джек Д. Риппер с сигарой во рту, снятый с очень низкого угла так, что его выступающая вперед челюсть высится над зрителем, как гора Рашмор, говорит напыщенному полковнику британских ВВС Мандрейку: «Я не избегаю женщин, Мандрейк, я просто не делюсь с ними своими драгоценными физиологическими жидкостями».
На роль Риппера Кубрик завербовал Стерлинга Хейдена, звезду фильма «Убийство». До этого Хейден шесть лет жил в плавучем доме в Париже, пока Налоговая служба по кускам отбирала у него собственность в Штатах за долги. Хейден сильно нервничал и в первый день съемок перепутал свои реплики. «Это было просто унизительно», – заметил он, но Кубрик подбодрил его, сказав, что такое могло случиться с кем угодно. «Он повел себя просто прекрасно», – вспоминал Хейден
[122].
Одним из прототипов Риппера стал бывший командующий Стратегическими силами ВВС США Кертис Лемей – человек раздражительный, грубый, с кипящим в крови тестостероном. Это он руководил бомбардировками Токио, Хиросимы и Нагасаки, а позже предложил разбомбить Вьетнам до такой степени, чтобы он вернулся «обратно в каменный век». Добавьте к этому заметный отзвук параноидальных теорий Общества Джона Берча о том, что коммунисты отравили фтором питьевую воду, и получите генерала Джека Риппера.
На роль генерала Терджидсона Кубрик выбрал Джорджа К. Скотта, незадолго до этого сыгравшего в фильме Джона Хьюстона «Список Эдриана Мессенджера» (1963). Терджидсон в исполнении Скотта – это воплощение мужского эго: вечно жующий жвачку, громко улюлюкающий, хлопающий себя по животу тринадцатилетний мальчик, только выросший до чудовищных размеров. Когда он прижимает к груди свою папку с бумагами, мы замечаем на ней надпись: «Глобальные цели в миллионах смертей». Скотт, как и Хейден, в прошлом был морским пехотинцем, и ему без усилий дается эта грубая и безапелляционная брутальность, от которой любые сомнения разлетаются, как надоедливые мухи. Терджидсон в войне руководствуется принципом «лес рубят – щепки летят». Он предсказывает, что бомбы, которые русские сбросят на Америку, убьют «десять миллионов, максимум двадцать, в зависимости от перерывов на обед».
«Апокалиптические предупреждения пробуждают горячность и воинственность», поскольку «любого варианта, кроме полной победы, кажется недостаточно», отмечал Ричард Хофштадтер в своем классическом эссе «Параноидальный стиль в американской политике»
[123]. Победа начинает казаться немного бессмысленной, если подумать о том, что для ее достижения нужны горы дымящихся трупов, но Терджидсон предпочитает концентрироваться на положительной стороне дела: главное – победа, а с мегасмертями можно смириться, если вести себя как фанат футбольного матча, изо всех сил болеющий за свою команду.
В одной из ранних версий сценария Кубрик называл Терджидсона генералом Шмоком – «грубым, прямолинейным, фамильярным командиром ВВС», который «поддерживает отличную физическую форму и гордится этим»
[124]. Чтобы превратить Шмока в Терджидсона, Кубрику нужно было раздуть этого персонажа до грандиозных размеров. Во время съемок Кубрик уговорил Скотта изобразить Терджидсона широкими мазками, представив этого персонажа титанической личностью. Уловка режиссера сработала: не подозревающий о собственном идиотизме Терджидсон занимает в сатире Кубрика колоссальное место. Работая со Скоттом, Кубрик сохранял обычную для него спокойную, обнадеживающую манеру обращения с актерами. Позже Скотт сказал, что «Кубрик, безусловно, всеми командует… но он такой скромный, что на него невозможно обидеться. Никакой напыщенности, никакого тщеславия». Он добавил, что у Кубрика «потрясающе проницательный глаз; он видит больше, чем камера»
[125]. Кубрик видел больше и на шахматной доске, где он неизменно побеждал Скотта, когда они играли в перерывах между съемками. Кубрику нравилось нарочитое шутовство Скотта, и он дорожил его проявлениями. В какой-то момент Скотт спотыкается, указывая на «большую доску», которую, как он боится, «русские» увидят, если их посол войдет в Военный зал. Это произошло совершенно случайно, но Кубрик решил сохранить этот кадр в фильме. Скотт с акробатической ловкостью выпрямился, немного посмеиваясь над собой, и даже не замедлил шаг.
Когда съемки закончились, Скотт был убежден, что сыграл ужасно, поскольку Кубрик уговорил его играть смело и нарочито преувеличенно. Кубрик писал Скотту: «Я надеюсь, тебя немного успокоит информация о том, что если даже на самом деле это худшее выступление, которое ты когда-либо давал, все будут думать, что оно лучшее»:
Мнение примерно 1000 человек, которые посмотрели фильм, таково: твоя роль – одна из самых ярких, пронзительных и веселых, которые они когда-либо видели. В число опрошенных входят режиссеры, продюсеры, писатели, актеры, критики, редакторы, издатели, диск-жокеи [!], секретари, директора, юристы, домохозяйки, парикмахеры и психиатры
[126].
Представители Columbia Pictures, похоже, настаивали на том, чтобы в фильме «Доктор Стрейнджлав» снялся Питер Селлерс, поскольку были убеждены, что именно его колоритная игра в комической роли Куилти принесла «Лолите» такой успех. По словам Терри Саузерна, Кубрик был недоволен этим требованием
[127]. Тем не менее участие Селлерса имело для фильма решающее значение, и Кубрик, по-видимому, очень быстро это понял. Селлерс сыграл трех персонажей: теоретика-ядерщика Стрейнджлава, американского президента Меркина Маффли и британского офицера лейтенанта Мандрейка. Мандрейк, такой по-британски до невозможности чопорный, и Маффли, высоколобый либерал, вылепленный по образу и подобию Эдлая Стивенсона, в фильме выполняют роль шаблонных персонажей. Сначала Селлерс играл Маффли с сильной простудой, сморкался и беспрерывно шмыгал носом, но Кубрик осадил его. Маффли должен был воплощать гуманистическую нормальность, чтобы на ее фоне самым эффектным образом выделялись столпившиеся вокруг него психи.
