— Интересно, как это вы могли его купить, если я не продавала! — возмущенно крикнула Грейс?
— Он был выставлен на аукцион конфискованных вещей, — тут же ответил незнакомец и самодовольно ухмыльнулся.
— Если вы не покинете кабины моего самолета сейчас же, я позову полицию! — угрожающе проговорила Грейс.
— Ничего тебе уже не поправить, девочка, — заявил незнакомец. — Поздно.
— О, нет, не поздно! Боб! Генри! — закричала Грейс. — Этот человек пытается украсть мой самолет!
В едином порыве оба молодых механика бросились ей на помощь и безо всяких церемоний выволокли чужака из кабины самолета на землю.
— Давай, проваливай отсюда, приятель, — проговорил Боб.
— Вы еще пожалеете об этом! — завизжал незнакомец. — Я честно купил этот самолет! И я вернусь сам сюда с полицией! Она вам покажет, кто прав!
С этими словами он сел в свою машину, оглушительно хлопнув дверцей, и уехал.
Механики обернулись к Грейс.
— У вас действительно серьезные проблемы, миссис Барклей? — спросил Боб. — Он что, всерьез хочет наложить лапы на ваш самолет?
— Подозреваю, что это работа Карлтона Драммонда, — ответила Грейс. — Но не беспокойтесь. Я не совершила ничего противозаконного, и самолет им у меня не отнять!
Спустя несколько минут обиженный покупатель вернулся на аэродром, только на этот раз с полицейским констеблем.
— Боюсь, вам придется отдать самолет этому господину, миссис Барклей, — сказал констебль. — У него подлинный чек на эту покупку.
— Но я являюсь владелицей самолета, который никому не продавался! — возразила Грейс решительно.
Констебль почесал затылок.
— А… видите ли, мэм… Был подписан ордер на конфискацию этого самолета, потому что он использовался незаконно…
— Когда? Каким это образом он мог незаконно использоваться?! — потрясенно спросила Грейс. — И кем?!
Констебль был явно смущен. Он несколько раз прокашлялся и затем продолжил:
— Дело в том, что он пилотировался летчиком, не имеющим лицензии…
— И кто же был этот летчик?! — упорно глядя полицейскому в глаза, спросила Грейс.
— Э… похоже, что вы, миссис Барклей.
Грейс достала свою сумочку.
— Как, по-вашему, констебль, что это такое?
Полицейский взял в руку бумагу, прочитал ее…
— Похоже, что это лицензия на право вождения самолетов, — проговорил он смущенно.
— Моя лицензия!
Полицейский покраснел.
— Господи, миссис Барклей, какая ошибка! Прошу прощения, миссис Барклей. Мне дали понять, что вы летаете незаконно, и я…
— Кто вам сказал эту чушь?
— Мистер Карлтон Драммонд, мэм. Как мировой судья он и был одним из тех, кто подписал ордер на конфискацию вашего самолета.
— Отлично! Теперь, констебль, когда вы убедились в том, что я владею лицензией, — спокойно проговорила Грейс, — будьте так любезны, скажите господину Драммонду, чтобы он не вмешивался больше в мои дела. Скажите ему, что я собираюсь консультироваться с адвокатом. И еще добавьте, что если он впредь не поостережется, дело дойдет до суда.
— Скажу, миссис Барклей, — проговорил растерянный констебль. — Я прошу прощения…
— Эй, а как же мои деньги?! — вдруг вскричал неудавшийся покупатель. — Я заплатил приличную сумму!
— И, пожалуйста, позаботьтесь о том, чтобы этому человеку вернули его деньги, — прибавила Грейс.
Когда машина уехала, оба механика восторженно взглянули на Грейс.
— Вот это я понимаю, миссис Барклей! Вот так поговорили! — качая головой, проговорил Генри.
— Теперь они к вам и приблизиться-то побоятся, — согласился с приятелем Боб.
— Правильно, — удовлетворенно улыбаясь, проговорила Грейс, глядя вслед удалявшейся машине. — Побоятся.
К середине октября Грейс наконец получила возможность въехать в отремонтированный дом, который находился в миле от аэропорта. Дом был просторным и милым, с большим каменным деревом во дворе, в тени которого можно было отдохнуть в особенно жаркие дни. Больше всего обрадовало Грейс, однако, наличие электричества и исправно работавшего водопровода. В первое время у нее свободной минутки не оставалось на то, чтобы заняться домашней отделкой и обстановкой, так как необходимо было еще решить главные задачи — возвести ангар и восстановить рейсы до Нормантауна. Известия о ее драматическом спасении из пожара и последующей встрече с Фредди Каллендаром в Дарвине активно способствовали присвоению ей звания местной знаменитости, так что заказов на перелеты и перевозки у нее было предостаточно для того, чтобы не скучать без дела.
В первый день возвращения к активной жизни она совсем замоталась и только ночью позволила себе расслабиться и осознать всю горечь своего одиночества. Лежа в своей постели и ощущая холод простынь, она думала о Брюсе, тосковала по его крепким объятиям, по его плечу, на которое она всегда могла склонить свою голову. И хотя она не любила себе в этом признаваться, ей остро недоставало его искусства любить, его губ и тела, плотно прижимавшихся когда-то к ее губам и телу. Она всегда с самозабвением отдавалась ему, а теперь…
Весь следующий день также обещал быть очень хлопотным. Механики из ангара базы морской авиации, который соседствовал с ее ангаром, относились к ней по-дружески и всегда готовы были советом помочь в деле, но ей было неловко обязывать их обслуживать ее самолет. Сама же Грейс имела весьма неполные технические знания в этой области, слабо разбиралась в движке своего же самолета, поэтому, заливая в то утро горючее в топливный бак, боялась, что может перелить или недолить. Как раз когда она терзалась этими мыслями, на нее вдруг надвинулась высокая тень. Она подняла голову и увидела перед собой нарядного юношу в накрахмаленной белой рубашке, шортах цвета хаки, гольфах до колен и лакированных туфлях. Если бы у него не было черной кожи, можно было бы подумать, что это приехал на каникулы из школы или колледжа сынок кого-нибудь из местных фермеров.
— Чем могу помочь? — спросила Грейс.
— Вы как-то делали мне одно предложение. Я подумал и решил поймать вас на слове, — сказал парень.
— Прошу прощения… — Грейс наморщила лоб, пытаясь вспомнить, когда она с ним встречалась и с чего это вдруг обещала перевезти его.
Лицо парня удивленно вытянулось.
— Вы меня разве не помните, миссис? Я — Сэмми! — проговорил он.
— Боже мой! — воскликнула Грейс. — Сэмми! Я никогда бы тебя не узнала! Помнится, когда мы виделись в последний раз, ты разгуливал голышом.
— На мне была набедренная повязка, — смущенно запротестовал Сэмми.
— О, Сэмми, как я рада тебя видеть! — заулыбалась Грейс и тут вспомнила о его первых словах. — Так ты говоришь, что хотел бы поработать со мной?
