Она явно о чем-то умалчивала, Лизе хотелось расспросить ее подробнее, но Оксана совершенно не умела говорить по телефону. Не по ней это было, говорить и не видеть собеседника!
Лизе давно уже не казалось, что в повседневной жизни Нойбергов есть что-то нарочитое. Наверное, все дело было в том, что должен был произойти небольшой сдвиг зрения. Лизе надо было просто привыкнуть к другому образу жизни, как привыкла она к цветовой гамме Кельна – оттенкам трамвайных остановок, афишных тумб, витрин, одежды.
Однажды прямолинейная Фридерика даже сказала ей:
– Знаешь, Лиза, мне кажется, с тобой у нас гораздо лучший контакт, чем с нашей Утой.
– В этом нет ничего удивительного, – тут же разъяснил обстоятельный Гюнтер. – Ута увлечена своей жизнью и своими проблемами, у нее просто не остается времени на излишние эмоции, а Лиза – совсем другое дело.
Они говорили об этом в машине, возвращаясь из Амстердама, куда ездили на уик-энд. Лиза не особенно прислушивалась к разговору. Она не могла забыть этот удивительный город с его каналами, и церквами, и домами, мимо которых плавал на лодке Петр Великий…
– Тебе надо будет посмотреть Париж, – сказал Гюнтер, догадавшись, чем занята сейчас ее душа. – Я уверен, этот город произведет на тебя впечатление.
«Конечно, мне надо поехать в Париж, – мысленно согласилась с ним Лиза. – Не может быть, чтобы мне не довелось его увидеть…»
Жизнь Лизы не была бы ничем омрачена, если бы не ее отношения с Паулем Кестнером.
Она и сама не понимала, в чем дело, но если была в ее жизни тревога, то связана она была именно с Паулем, со спокойным и добродушным Паулем, похожим на верблюда.
Лиза видела, что он влюблен в нее – и впервые осознание того, что она вызывает у мужчины это чувство, совершенно не радовало ее.
Пауль звонил ей часто, и голос его всегда звучал радостно.
– Лиза, ты сказала, что любишь Моцарта? – спросил он однажды. – Может быть, мы послушаем Сороковую симфонию? – И он напел в трубку первые такты.
Это неожиданно тронуло Лизу. Как мальчик, честное слово! Даже не верится, что ему уже тридцать пять, что он перспективный менеджер и даже, кажется, был женат.
– Когда мы встретимся, Пауль? – спросила Лиза, и ей показалось, что он просиял там, на невидимой стороне разговора.
Моцарта они слушали в филармонии над Рейном. Лизе очень понравилось, что во время антракта можно было выйти на просторную террасу и полюбоваться вечерними огнями над рекой. Зал был полон студентов, каких-то солидных людей, дам в вечерних платьях и девчонок в джинсах. Лиза давно уже поняла, что музыку здесь любят все. Например, сосед Нойбергов, герр Блашке – тот самый, что в первый день Лизиного приезда в Кельн пылесосил лужайку перед домом, – тридцать лет проработал таксистом и все тридцать лет брал уроки игры на рояле – просто так, без какой-либо практической цели.
«Вот и говори после этого о немецком прагматизме», – думала она.
Пауль слушал музыку самозабвенно. Кажется, он даже Лизы не замечал в эти минуты. Впрочем, это было единственное время, когда он не замечал ее, и, по правде говоря, Лиза отдыхала в эти моменты.
Но как только закончилось первое отделение концерта, Пауль снова стал предупредителен и снова не замечал никого и ничего, кроме Лизы. Они выпили шампанского, прогулялись на террасу – в общем, это был обычный концерт и обычный вечер.
Однако Лиза замечала, что Паулю вечер не кажется таким уж обычным. Глаза его блестели, он радостно улыбался и был так воодушевлен, словно Моцарт сам исполнял сегодня свою симфонию.
– А сейчас мы можем пойти в настоящую немецкую кнайпе, – предложил Пауль, когда закончился концерт. – Если ты хочешь, конечно.
В кнайпе Лизе идти не хотелось. Она уже бывала в этих шумных пивнушках с Розали, но постеснялась сказать Паулю, что ей не очень нравится там. Поэтому они пошли в кнайпе недалеко от филармонии, где все было так, как она и предполагала – дым, шум, бесконечные пивные бокалы на столах. Лизе всегда становилось скучно, если что-нибудь происходило так, как было известно заранее. Она сказала об этом Паулю. К ее удивлению, он очень заинтересовался этим ее замечанием.
– Как, как ты сказала? – спросил он. – Ты любишь в жизни непредсказуемость?
– Ну, я не сказала так обобщенно, – возразила Лиза. – Просто я знаю, что именно бывает в кнайпе, и знаю, что мне это не очень интересно. Мне гораздо больше нравится бродить по городу и случайно находить какие-нибудь необычные кафе.
– В следующий раз мы так и сделаем! – воодушевился Пауль. – Правда, – тут же погрустнел он, – ведь я родился в Кельне и хорошо знаю здешние кафе. Вряд ли я обнаружу что-нибудь новое…
Лиза снова не смогла сдержать улыбку.
– Ничего, – сказала она. – Может быть, тебе будет интересно потому, что я ничего не буду знать заранее.
– Ну конечно! – просиял он. – Когда можно тебе позвонить, Лиза?
Но уже на следующий день Паулю пришла в голову более интересная идея, чем блуждания по городу в поисках неизвестного кафе.
– Скажи, Лиза, – спросил он, позвонив вечером, – ты свободна в… Скажем, в субботу?
– После обеда – да, – ответила Лиза. – До обеда я занята с Александром, ты же знаешь.
Она терялась, когда Пауль звонил ей. Лизе давно уже было понятно, как он относится к ней, и не менее понятно было, что она не в силах относиться к нему иначе, чем к хорошему знакомому. Тогда – зачем эти встречи, не обман ли это?
«Но, с другой стороны, – думала Лиза, – ведь он ни разу не признавался мне в любви, не попытался даже взять меня за руку, поцеловать…»
Иногда ей начинало казаться, что она для Пауля – просто идеальная спутница по прослушиванию классики. Точнее, она надеялась на это.
– Я хочу пригласить тебя в новый ресторан, – сказал Пауль. – Я и сам еще там не был, он совсем новый, открылся неделю назад. Это даже не ресторан, а целый город внутри города. Надеюсь, тебе будет интересно. Кроме того, там представлены все кухни мира. Я думаю, имеет смысл их попробовать.
И Лиза снова согласилась – просто из любопытства.
…Новый ресторан с каким-то мудреным названием, которое Лиза немедленно забыла, располагался в самом центре, неподалеку от филармонии. Ей показалось, что целая улица накрыта стеклянным колпаком; да так оно и было. Еще Лизе показалось, что этот многоэтажный город под стеклом стоит посреди водоема. Чтобы добраться до лифта, им с Паулем пришлось идти по дорожке из камней, ведущей к небольшому острову посередине.
Наконец они взлетели в прозрачном лифте на верхний уровень этого необычного здания. День был августовский, солнечный, огромный зал был залит светом. Правда, Лиза не сразу поняла, что уже находится в зале. Сначала ей показалось, что она по-прежнему на улице, где среди деревьев стоят столики. Прозрачная крыша над головой создавала необычное ощущение – не улицы и не здания.
