– Арсений, – сказала Лиза, набрасывая на себя его халат, чтобы пойти в ванную, – а почему ты думаешь, что я тороплюсь домой?
Он посмотрел на нее, потом отвел глаза.
– Я понимаю, Лиза, что ты хочешь сказать. Но я думал… Ведь мне завтра опять на работу к восьми, приду я поздно. Что ты будешь здесь делать одна? Там у тебя все-таки родственники, тебе не одиноко, а здесь, ну представь – одна с утра до вечера, а у меня ведь и дежурства еще!
Арсений был прав, но Лизе почему-то казалось, что он не называет настоящую причину.
– Но если ты хочешь, – вдруг сказал он решительно, – оставайся.
– Я хочу… – медленно произнесла Лиза. – Конечно, я хочу! Но я хочу, чтобы ты этого хотел. Зачем я буду тебе навязываться?
– Ну что ты! – горячо запротестовал он. – Ведь я же тебе сказал: мне хорошо с тобой. Я только боюсь, что ты заскучаешь тут без меня. Не обижайся, милая моя, не обижайся, пожалуйста! Разве мне легко расставаться с тобой?
Он снова поцеловал ее, обнял, и Лизино лицо просияло. Правда, почему она подозревает его в каких-то скрытых намерениях? Конечно, он думает о том, чтобы ей было хорошо. Разве она не замечает этого в каждое мгновение, когда они вместе?
Арсений отнял платье, которое Лиза держала в руках, и, притянув ее к себе, развязал пояс халата.
– Как хорошо, и правда, – сказал он, целуя Лизу, когда любовный жар снова был утолен. – Никуда не надо спешить, ты все время здесь, протяни руку – и вот они, твои волосы щекотные!
Он взъерошил ее волосы, и Лиза засмеялась.
– Ну вот, только прическу портишь! Противный Арсюшка!
Они выпили кофе на ночь, и Лиза долго не могла потом уснуть. Арсений уже спал, разметавшись на диване, а она то вставала, подходила к окну, смотрела, как качается от легкого осеннего ветра фонарь, то выходила на кухню выпить воды и слушала, как скребется мышь за плитой.
Счастье переполняло ее просто оттого, что там, в комнате, спит человек, без которого она не может жить, что завтра он проснется рядом с нею и сразу поцелует ее, что они будут завтракать в утренних сумерках, а потом она будет ждать, когда он вернется домой… Эти простые события казались ей невыразимо прекрасными, и Лиза чувствовала, что слезы выступают у нее на глазах, когда она думает о них.
Она вернулась в комнату, села на край кровати и всмотрелась в лицо Арсения, освещенное уличным фонарем из-за отдернутой ею шторы. Губы его чуть приоткрылись во сне, не изменив своего пленительного изгиба, тени лежали на лице, очерчивая чуть выступающие скулы, из-за которых лицо становилось еще более выразительным.
Лиза осторожно коснулась пальцем его длинных ресниц и тут же отдернула руку, боясь разбудить его. Она любила каждую черточку его лица, каждую впадинку его тела. Наклонившись, она снова прикоснулась губами к той самой любимой ямочке над его ключицей и увидела, что Арсений улыбнулся во сне, как ребенок. Улыбнувшись ему, спящему, в ответ, Лиза легла рядом и закрыла глаза. Может быть, им приснится один и тот же сон?
Когда Арсений ушел на работу, поцеловав ее на прощание, и Лиза осталась одна, – она поняла, как медленно будет идти день без него. Конечно, и прежде ее дни проходили в ожидании встречи с ним, но сейчас это ожидание стало всеобъемлющим, бесконечным. Лиза физически чувствовала каждую проходящую минуту и ужасалась, как их много, этих минут.
Они не успели поговорить о том, осталась она у него только на эту ночь или он ожидает, что она переберется к нему совсем. И Лиза не знала теперь, как ей поступить. Надо было спросить его об этом, и не шло бы теперь это мучительное время, тревожа ее неопределенностью.
Вообще-то Лиза была не из тех людей, которым непременно необходима четкость и ясность во всем. Ее жизненное чувство было ясным и отчетливым само по себе, и ей не требовалось все раскладывать по полочкам. Она никогда не составляла для себя распорядок дня, не планировала своих поступков загодя, но при этом в ее жизни не было хаоса, словно вся ее натура была с ним несовместима. Поэтому она не ожидала, чтобы Арсений сказал ей: мол, с сегодняшнего дня наша жизнь пойдет так-то и так-то. Еще меньше ей приходила в голову мысль о браке – вернее, об этом она вовсе не думала. Но Лизу тревожило, что она сама, именно сама не чувствует, чего он хочет: чтобы она была с ним постоянно или чтобы появлялась в его жизни время от времени, как праздник и отдых.
В задумчивости она вышла на кухню, открыла холодильник. Там лежала на полке половинка капустного кочана, еще какие-то овощи в целлофановом мешочке. Лиза открыла испаритель, с трудом отодрав его крышку из-за наростов инея. Там было совершенно пусто.
«Конечно, – подумала она, – ведь он ест вечно на ходу, в перерыве между операциями и перевязками. Какие здесь могут быть запасы?»
Лиза отключила перемерзший холодильник, вымыла пустую кастрюлю, стоявшую возле плиты на полу, и принялась готовить борщ, обжаривая овощи на подсолнечном масле, обнаруженном в шкафчике. Потом она хотела сходить за сметаной, но вспомнила, что у нее нет ключа, и побоялась оставлять квартиру открытой.
«Что ж, придется есть борщ с кефиром», – подумала она.
Все это заняло у нее не больше часа, и время снова потянулось медленно и изматывающе. Лиза поспала немного, не раздеваясь, под тигровым пледом – все-таки ночью спала она мало. Наконец взяла с полки книжку Драйзера в сером «огоньковском» переплете и погрузилась в историю страстей Фрэнка Каупервуда.
Она увлеклась чтением – правда, быстро пролистывая страницы, где подробно разбирались финансовые операции, – и подняла голову, только когда ключ повернулся в замке.
– Ты здесь! – выдохнул Арсений, стремительно входя в комнату. – А я целый день гадал, застану тебя или нет!
– И чего же тебе больше хотелось? – спросила Лиза, отвечая на его поцелуй.
– Я боялся, что ты ушла, – ответил он, целуя ее то в губы, то в висок.
– Глупенький, как же я могла уйти, когда ты мне ключ не оставил. – Лиза прикоснулась к его лбу нежным ответным движением.
– Там захлопывается замок, – улыбнулся он и привлек ее к себе. – Какая ты теплая после улицы, там совсем холодно…
Борщ, приготовленный Лизой, привел его в восторг.
– Надо же, как вкусно! – изумился он. – Из чего ты его сварила? По-моему, пустой был холодильник.
Вечером они включили телевизор и смотрели какую-то передачу – от счастья Лиза совершенно не понимала, что происходит на экране, – то и дело целуясь. В комнате было тепло, уже включили батареи.
– Слышишь, как мышь уютно скребется? – спросила Лиза, дуя Арсению в ухо.
– Мышь – это, конечно, лишнее, – рассмеялся он. – Ой, Лизунь, щекотно же! Но с тобой так хорошо, что и мышь не раздражает.
Он замолчал, целуя ее снова и снова. Потом заметил книгу, лежащую на полу возле дивана.
– Ты Драйзера читала? Ну и как тебе, не скучно показалось?
