– Это не суть важно. Мама – понятное дело, мамам это положено. Но на этот раз, поскольку уж я провинился перед вами своей… скажем так, непоследовательностью, мне хотелось бы организовать этот праздник для вас. Вы не возражаете?
– Я не возражаю, – удивленно проговорила Лиза. – Но не представляю, как вы собираетесь это сделать. Мы опять пойдем в ресторан?
– Нет, мы придумаем что-нибудь поинтереснее, хорошо? Конечно, придумать можно многое. Например, отметить этот день на Елисейских Полях, или в джунглях Амазонки, или поохотиться под водой где-нибудь у австралийского Кораллового рифа – все это не проблема. Но мне кажется, есть своя прелесть в простых поступках, и такая девушка, как вы, непременно должны ее чувствовать, не так ли?
Лиза не совсем понимала то, о чем говорил Виктор, но ей было неизменно интересно с ним, и она готова была согласиться с любым его предложением. Почему-то она была уверена, что ничего плохого он ей не предложит.
– Но подробности мы обсудим несколько позже, а сейчас, в порядке предварительной подготовки, не хотите ли вы несколько переменить стиль, а, Лиза?
– Стиль чего?
– Вообще – ваш стиль, для начала – одежды.
– А разве у меня есть стиль? – искренне удивилась Лиза.
Виктор рассмеялся.
– Ваш вопрос великолепен! Именно так мне и следовало сказать: не хотите ли вы создать себе какой-то индивидуальный стиль, который подчеркнул бы ваше очарование?
– Хочу! – просто сказала Лиза и тут же поняла, что он имеет в виду. – То есть… Это что значит – вы хотите покупать для меня одежду?
Лиза даже онемела на мгновение. У нее были довольно четкие представления о том, что допустимо в отношениях с мужчиной, – хотя никто не говорил с нею об этом, а жизнь подсказывала, что допустимо абсолютно все. И в этих представлениях было обозначено: можно принимать от мужчины дорогие цветы и конфеты, можно позволить ему оплачивать счет в ресторане, но позволить ему оплачивать твой гардероб – значит стать его любовницей. Неужели предложение Виктора означает именно это? Она постаралась не выразить своих чувств – сколько можно, чтобы все было написано у нее на лице? – но ее молчание было красноречивее слов.
– Ох, Лиза, – поморщился Виктор. – Я-то думал, вы проницательнее. Или вы не видали, как теперь происходит то, о чем вы сейчас подумали? Очень просто происходит, уверяю вас, без всяких церемоний. И оплачивается деньгами, без дополнительных хлопот. Извините мою резкость, но иногда с вами иначе невозможно. Так что прошу вас согласиться и поехать со мной прямо сейчас.
– Куда? – спросила Лиза с неожиданной для себя самой покорностью.
– Вот это другой разговор! Начать я все-таки предлагаю с одежды, а к парикмахеру – потом. Пойдемте, Лиза, машина уже подъехала. – И Виктор с привычной ласковой властностью взял ее под руку.
– Виктор, я давно хотела вас спросить, но стеснялась, – сказала Лиза уже в машине.
– А вот это зря, стесняться не нужно, – немедленно заметил он.
– Я хотела спросить: а кто занимается вашей одеждой? Вы всегда одеты так, будто за ней следит не меньше трех женщин, честное слово!
– Ну, как будто только женщины что-то понимают в одежде. Мужчины понимают гораздо больше, уверяю вас. Хотя, конечно, я не сам отглаживаю себе брюки. Ими занимаются люди, которые получают за это деньги. Удовлетворяет вас такой ответ?
– Да.
– Вот и отлично. А сейчас, кстати, мы едем именно к мужчине, который разбирается в одежде так, как не снилось большинству женщин. И он очень вам поможет, Лизонька.
– Но почему вы решили, что мне нужно помогать? – Лиза удивленно посмотрела на Виктора.
– Видите ли, как это ни странно, у меня до сих пор не было случая понять, насколько хорош ваш вкус, поэтому я и предполагаю, что вам необходима помощь в выборе. У меня сложилось впечатление, что вы… как бы это помягче выразиться… сейчас одеты в основном с чужого плеча, ведь так?
– Н-ну… Да! – покраснела Лиза. – Но как вы догадались?
– Это сразу заметно. На вас вещи, которые могла бы носить женщина около тридцати, обладающая неплохим вкусом, который она не всегда может реализовать.
«Вот это да!» – восхитилась про себя Лиза.
Виктор обрисовал Наташу так, словно был знаком с ней.
Въехав в центр, машина долго кружилась по арбатским переулкам и наконец остановилась у маленького старинного особнячка. В отличие от большинства соседних особняков он выглядел, как новый: свежевыкрашенные стены фисташкового цвета, массивная резная дверь с блестящими бронзовыми ручками, чистые ступеньки перед дверью. «Модная лавка Никиты Орлова» – значилось над входом.
– Такой большой особняк – и все один магазин? – удивилась Лиза.
– Это как раз-таки не магазин, – объяснил Виктор, пропуская ее перед собой в двери. – Это один из лучших домов моделей, которые я знаю. Притом я убежден, что один из лучших не только в Москве, и даже не только в России. А «лавка» – это Никита традиции изображает, хотя он сам себе традиция.
Дверь открылась перед ними сама, точно волшебный Сезам. Правда, в отличие от Сезама эта дверь не потребовала от них никакого заклинания. Лиза вошла, отметив про себя, что нет даже охранников у входа. Она уже привыкла, что они безмолвно присутствуют везде, куда ее приглашает Виктор. Впрочем, телохранитель Виктора последовал за ними.
В просторном круглом холле первого этажа Лиза остолбенела. Она, конечно, понимала, что в особняке должно быть красиво, но не предполагала такой роскоши. Ее туфли просто утонули в мягком ковре жемчужного цвета. Прямо перед нею была огромная, как бассейн, чаша из старинного, цвета слоновой кости, мрамора. В центре чаши сидела на возвышении печальная нимфа. Нежной рукой она прикрывала лицо, точно стесняясь посторонних взглядов, и в этом жесте было столько жизни, как будто перед входящими была не скульптура, а сама божественная обитательница источников. С краев чаши к босым ногам нимфы тихо струилась вода, почти доверху наполняя мраморный бассейн. Невозможно было определить, откуда освещался этот холл: мягкий свет лился отовсюду, становясь ярче у картин, развешанных на стенах. Лиза не успела разглядеть, что изображено на них, но сразу уловила их серебристые, нежные краски. Такие она видела в Третьяковке на картинах Сомова.
На второй этаж вели две лестницы, деревянные перила и даже ступени которых тускло поблескивали в полумраке. Лестницы были расположены справа и слева за спиной нимфы и напоминали две морских волны, падающих сверху. Внизу они завершались высокими светильниками, похожими на серебряные факелы.
– Нравится? – спросил Виктор, и Лиза вздрогнула: ей казалось, что здесь можно разговаривать только шепотом.
– Это так красиво… – прошептала она.
– Я знал, что вам понравится, – удовлетворенно заметил он. – Это настоящий стиль модерн, здесь, к счастью, не все успели разрушить, кое-что удалось восстановить. Ну, картины, конечно, потом появились: тех уж нет, или далече…
