– Он меня опять приглашает…
– Когда?
– Прямо сейчас. Я тебя ждала, чтобы уйти.
Конечно, Лиза совсем не обязана спрашивать его, можно ли ей пойти куда-то с любым кавалером, и все же Николая сердило, что у нее есть какая-то совсем не известная ему жизнь, что она смотрит на него отсутствующими глазами и вся уже находится где-то там, где ее мало ли что еще ждет. Пожалуйста, даже не дождалась его ответа, побежала платье выбирать!
Когда за Лизой захлопнулась дверь, Николай подошел к окну на кухне, которое выходило во двор. Конечно, вот и лимузин у подъезда – именно такой, как он и ожидал, – и шофер за рулем, и телохранитель на переднем сиденье. Он проводил машину взглядом и отошел от окна. Что поделаешь?
Объяснив свое отсутствие по телефону, Виктор уже не стал делать этого при встрече. И на этот раз он уже не спрашивал о Лизиных планах, просто сообщил:
– Знаете, Лиза, у меня билеты в театр – в Ленком, слышали про такой? Там «Гамлет» сегодня, я подумал, вам должно понравиться. Вы ведь наверняка любите все серьезное?
– А вы не любите? – спросила Лиза.
– Да любил когда-то, но и не слишком серьезное, и так давно, что уже успел забыть об этом. Жизнь не располагает. Но с вами я с удовольствием посмотрю и «Гамлета». – И он сделал успокаивающий жест рукой в ответ на готовые сорваться у Лизы возражения.
Они приехали в театр к самому началу спектакля. Хорошо еще, что успели, а не приди сегодня Коля пораньше?
Лиза сразу обратила внимание, что рядом с шофером сидит еще какой-то мужчина, который спокойно кивнул в ответ на ее «здравствуйте» и не произнес за всю дорогу ни слова. Ей неловко было спросить Виктора, кто это едет с ними. Теперь этот странный спутник прошел вслед за ними в директорскую ложу и сел у них за спиной. В ложе они были втроем. Спектакль уже начинался, и Лиза не выяснила у Виктора, какое отношение имеет к нему этот человек.
Спектакль понравился Лизе. Она читала «Гамлета» и не очень любила эту пьесу. «Ромео и Джульетта» куда лучше! Ей казалось странным все поведение героев, их сомнения и непонятные поступки. И вдруг все получило здесь, на сцене, совсем неожиданное объяснение. Все это оказалось обыкновенной историей о друзьях детства, о неожиданном предательстве старой дружбы, и это становилось ясно уже в первом действии! И, конечно, ее любимые актеры – Абдулов, Збруев, Чурикова! Лиза так увлеклась тем, что происходило на сцене – к тому же там было очень красиво из-за роскошных костюмов, каких-то разноцветных дымов, которые вились повсюду, – что совсем не обращала внимания на публику.
Только в антракте она обернулась к Виктору. Глаза ее блестели.
– Вам понравилось?
– А? – словно очнулся он. – Да, ничего. Красиво, только шумно уж очень.
Лиза заметила, что он думает о своем и не слишком обращает внимание не только на сцену, но и на нее. Его безразличие показалось ей обидным. Зачем тогда приглашать ее, если занят своими мыслями? Как это отличается от того оживления, внимания, которые он источал в прошлый раз!
Лиза отвернулась и принялась от нечего делать изучать публику, оставшуюся в зале во время антракта. Правда, таких было не много: почти все пошли в буфет.
– Выпьем что-нибудь? – предложил ей Виктор. – Можно, кстати, и поесть, здесь вообще буфет неплохой, говорят. Пойдемте, проверим. Или лучше сюда что-нибудь заказать?
– Нет-нет, конечно, пойдемте! – обрадовалась Лиза.
Виктор быстро сказал что-то их спутнику, и тот вышел прежде них.
Лиза вообще мало бывала в театрах – по пальцам можно было пересчитать все спектакли, которые она видела, когда приезжала на каникулы к брату, – а здесь и вовсе была впервые. Публика прогуливалась по фойе, и Лиза принялась с интересом разглядывать людей. Кто ходит на «серьезные», как сказал Виктор, спектакли? Наверняка это самые выдающиеся люди в Москве. Лиза догадывалась, что не только в Новополоцке, но даже и здесь «Гамлет» – не самое массово любимое произведение.
Это были странные люди! Лиза даже растерялась немного, приглядевшись к ним повнимательнее. Сначала она с восторгом узнала несколько знаменитостей, не менее известных, чем те актеры, которые играли в спектакле. Потом выделила иностранцев, в основном молодых. Они держались, пожалуй, слишком шумно, но зато с такой внутренней раскованностью, которой Лиза втайне завидовала. У нее не получалось не думать, как она выглядит в глазах окружающих, а эти, кажется, вообще не обращали внимания, что они здесь не одни. Это было заметно во всем, даже в одежде. Вид одной девушки едва не заставил Лизу рассмеяться: на ней, маленькой и неимоверно толстой, были желтые леггинсы и черно-зеленое, обтягивающее бедра платье, не достававшее до колен; на голове у нее был лихо нахлобучен желтый берет с зеленым пером. Толстушка, однако, ничуть не смущалась тем, что ее бесформенная талия обрисовывается во всей красе. Наоборот, сидя на банкетке и закинув ногу за ногу, она оживленно щебетала по-английски со своим спутником, высоким молодым человеком приятной наружности, одетым в потертые джинсы и длинный свитер. Все это выглядело естественно и красиво, хотя и совсем непривычно.
Да и вся публика поразила Лизу. Сначала она не могла различить лиц – как тогда, в ресторане, – но уже не из-за того восторга, при котором весь мир сливается в одно счастливое пятно. Была какая-то другая причина этой неразличимости, и Лиза никак не могла понять, в чем она состоит. Но потом она догадалась: все эти лица – может, были и исключения, но Лиза не видела их – были точно покрыты особым лоском, похожим на восковой слой. От этих людей веяло привычным равнодушием, которого Лизе еще не приходилось видеть в таком количестве.
Конечно, в фойе были и другие люди, и если бы она огляделась попристальнее, то заметила бы и их, но в первую очередь Лизе бросились в глаза только вот эти лица, отмеченные одним и тем же выражением.
Умей она лучше разбираться в людях, она непременно догадалась бы, что это было равнодушие не только к жизни, которую они исчерпали до дна – точнее, до того предела, перейти который им было не дано, – это было и полное, безграничное равнодушие к ней, к Лизе. Никто просто не замечал девочку, смущенно глазевшую вокруг. Мало ли видели здесь таких девочек?
Лиза беспомощно оглянулась на Виктора, словно ища поддержки или объяснения. Но он шел рядом, даже не глядя на нее, и по усталому выражению его лица Лиза поняла, что едва ли он сможет сейчас ответить на любой ее вопрос, а тем более на такой, который она и задать-то толком не сумеет.
В буфете они сели за столик, и их спутник – он был уже здесь – принес им бутерброды с икрой, два бокала вина, сок и конфеты в блестящих обертках. Сам он уселся рядом и принялся медленно потягивать сок из высокого стакана, незаметно поглядывая по сторонам.
Здесь было куда более оживленно, чем в фойе. Мужчины громко разговаривали, чокались, женщины смеялись и обсуждали общих знакомых, болтали о нарядах и косметике. Понять, что идет театральный антракт, можно было только по тому ощущению временности, которое всегда возникает в театральных буфетах: все точно сидели на краешках стульев.
