– Бабушка? – начала она.
– Да, дорогая? – сказала Лишта.
– Как ты думаешь, с Эдной всё будет в порядке?
– Конечно! – Улыбка Лишты не коснулась глаз. – Эта женщина крепче гвоздей. Я бы даже сказала, крепче, чем костыли для крепления рельсов. Чтобы выгнать её из города, нескольких кошмаров явно не хватит.
Но ведь семья Зоттери покинула город. Возможно, им тоже угрожали. И хотя они уехали до того, как Марен начала воровать кошмары, вряд ли это совпадение. Лицо Марен омыл горячий стыд.
– Чуть не забыла, – сказала Лишта. – Я узнала имя той маленькой девочки. Той, что хотела отомстить брату. – Бабушка вытащила из кармана фартука листок бумаги и подтолкнула его через прилавок.
Обскура Грей – было написано старомодным почерком Лишты. Марен вздрогнула. Казалось, стоит только вспомнить имя этой женщины, и она окажется тут как тут.
– Я встретила женщину, которая когда-то была её соседкой, а потом нашла её в Интернете. – Лишта произнесла это с такой гордостью, будто летала за информацией на Луну. – Она подростком уехала из Рокпул-Бей и стала балериной, солисткой Копенгагенского театра балета. Я бы сказала, выдающееся достижение.
– Она перестала выступать или что-то в этом роде? – спросила Марен.
– Статьи были довольно туманными, но, похоже, она покинула труппу около года назад, – сказала Лишта. – В них не говорилось почему, и с тех пор об Обскуре Грей вообще ничего не писали. Она как будто сквозь землю провалилась. Пока не объявилась в нашем магазине. Я расставила по городу несколько радаров, чтобы узнать, не заметил ли её ещё кто-нибудь, а твоя мама пообещала, что поможет мне ещё раз поискать в Интернете.
Марен потянулась за листком бумаги.
– Можно мне это взять?
– Конечно.
Она сунула листок в карман. Это была та самая информация, которая ей была нужна. Доказательство того, что Якобы-мисс-Мало никакая не мисс Мало. А настоящий человек с настоящим именем. С репутацией и международной славой. Кого могла выследить и арестовать полиция. Не то чтобы Марен собиралась обращаться в полицию. Это был всего лишь гипотетический рычаг воздействия. Она пригрозит Обскуре разоблачением, если та не перестанет требовать от неё новых кошмаров, и злодейке придётся сдаться.
Марен закупорила пробкой пузырёк с пухом молочая и убрала его в ящичек старого карточного каталога.
– Бабуля, тебе ещё нужна моя помощь?
– Вряд ли. – Подтянув фартук, Лишта поставила ногу на стремянку. Анри уселся на её плечо и, пока она карабкалась вверх, взялся насвистывать матросские куплеты. – Хочу провести инвентаризацию кошмаров, прежде чем убрать их в сейф.
Вороватые пальцы Марен задрожали. Лишта между тем вытащила с полки грифельную коробку (один из тех контейнеров, из которых Марен украла сны прошлой ночью) и подняла крышку.
– После этого поеду в больницу, – продолжила Лишта. – Не хочешь прокатиться?
Марен перекинула рюкзак через плечо.
– Нет! В смысле, нет, спасибо, бабуля. У меня есть свои дела, так что я должна уйти.
Свист Анри на миг прекратился – VOLEUSE! – и возобновился снова.
– Пока, дорогая! – крикнула ей вслед Лишта, когда Марен выходила из магазина.
15
Обскура Грей ждала на её обычном месте рядом с больницей. Тёмно-пурпурный мотылёк на её сумочке был того же оттенка, что и помада на губах, которые скривились в жадной улыбке, когда Марен поспешила к ней.
– Это вы подсунули Эдне Фрай кошмары? – спросила Марен. – И велели ей уезжать из города?
Высокая женщина пожала плечами:
– Может быть.
– Может быть? – переспросила Марен, разворачивая листок бумаги, который взяла у бабушки. – Может, мне стоит обратиться в полицию и в газету «Рокпул-Бей ньюс» и рассказать им, что вы незаконно используете магию и шантажируете несовершеннолетнего ребёнка, Обскура Грей.
Обскура с пронзительным смехом выхватила бумагу из руки Марен.
– Ты думаешь, знание моего имени что-то изменит? Иди, попробуй пожаловаться в газету и в полицию. Я исчезну быстрее, чем ты успеешь моргнуть… я уже делала это раньше. И не забывай, что ничто не мешает мне в любое время отправлять анонимные электронные письма и видео.
Марен вытерла холодный пот с верхней губы:
– Когда это закончится?
– Как только кошмары послужат своей цели. – От ледяного тона Обскуры по коже Марен пробежали мурашки. Одно только это единственное предложение таило в себе так много ужасных возможностей.
– У меня больше нет кошмаров для вас. – Марен разжала пустые руки.
Ярко накрашенное лицо Обскуры исказилось от ярости. Кожу Марен покалывало от того же дурного предчувствия, которое бывало, когда через залив на город надвигалась гроза. Обскура взяла себя в руки, разгладила безупречно сшитый костюм и скривила в улыбке губы.
– Почему нет?
– Моя бабушка заперла их в сейфе с шепчущей пылью, а я не знаю шифра. – Марен молилась, чтобы Обскура не уловила запаха кошмаров, спрятанных на дне её рюкзака.
Обскура презрительно фыркнула и вздохнула:
– Что ж, боюсь, это конец. Надеюсь, тебе нравилось проводить время с сестрой… и в магазине твоей старой милой бабули. В любом случае ей пора на покой.
– О чём это вы? – удивилась Марен.
– Все эти жуткие кошмары указывают на твою бабушку. – В тёмных глазах Обскуры блеснула злоба. – В конце концов, это она их создала. Осмелюсь сказать, если ты позвонишь в полицию, там довольно быстро во всём разберутся и вычислят всё, включая пишущую машинку, на которой она печатала записки с угрозами.
Марен представила груду старых пишущих машинок, ожидающих ремонта. Невозможно узнать, использовала ли Обскура хотя бы одну из них.
– Но это абсурд, – вспылила девочка. – С какой стати кто-то поверит, что бабушка рыщет по всей округе и пичкает горожан кошмарами? А потом пытается заставить их покинуть город?
– Есть немало причин, по которым человек может захотеть избавить город от других людей, владеющих магией. – Обскура задумалась. – Что касается обычных людей…
– При чём тут обычные люди? – спросила Марен, но Обскура пропустила мимо ушей её вопрос.
– Разве после того, как покупателю приснился кошмар, она не предлагает успокаивающие сны? Отличный способ заставить их приходить в магазин и тратить деньги. А ещё есть кадры, на которых ты кладёшь сны в рот пациентов, лежащих без сознания.
