— Месть, — твердо сказал он.
— Месть? — переспросил Стас. — За что?
Даня победоносно улыбнулся.
— Подумай. О чем шла речь в записках?
Разбуди Стаса среди ночи, и он без запинки воспроизвел бы их содержимое.
«В чем смысл твоей жизни?»
«Думаешь, оно стоило того?»
«Ты уверен, что не зря переводишь кислород?»
До этого момента каждый из вопросов, оставленных неизвестным потрошителем в игрушках, Стас воспринимал как-то… порознь. Общим в них было указание на то, что жизнь его напрасна и бессмысленна, и Стас был совершенно с этим согласен. Возможно, собственный энтузиазм и ослепил его, не позволив увидеть явный мотив, сквозящий через каждую из трех записок. В горле пересохло.
— Кто-то хочет… отомстить мне за то, что я жив?
Даня кивнул, взволнованно прикусив нижнюю губу.
— Вторая записка, «думаешь, оно стоило того?», — продолжил он. — Это же явная претензия к тому, что ты выжил. Очевидно, речь идет о переправе. При каких обстоятельствах ты тогда спасся?
— Меня капитан вытащил на берег… — холодея, произнес Стас.
— Почему у тебя такое лицо?
— Просто… он умер сразу же. У него сердце остановилось, как только мы оказались на суше.
— Черт. — Почему-то Даня улыбнулся. — Вот и мотив. Капитан умер, спасая тебя. Но у него могла быть семья. Дочь. Которая винит тебя в смерти отца, следит за тобой… и теперь отправляет зайцев, чтобы заставить тебя… Ну, сделать с собой что-то.
Стас пораженно уставился на Даню. В его словах был смысл, и этот смысл пугал. Невидимый купол существовал уже много лет, исправно ограждая Стаса от мира, от праздника жизни, недостижимой и со временем не такой уже и интересной. Мир не интересовался Стасом. Редкие гости заходили к нему по одному, умудряясь проходить сквозь бесплотное стекло, не разрушая его. Под куполом было одиноко, но и безопасно. И Стасу и в голову не могло прийти, что безопасность эта — иллюзорна.
Он тяжело выдохнул и оперся на балюстраду. В лестничном колодце, парой этажей ниже, кто-то сажал розового зайца в вазон с фикусом.
— Даня… — в ужасе прошептал Стас. Тот без вопросов подошел, перевесившись через поручень.
— Вот сволочь, — скрипнул зубами он.
— Только не шуми, — взмолился Стас, чувствуя, как напрягся Даня. Его ноздри яростно раздувались, как у дракона, который вот-вот выдохнет пламя.
— Он же сейчас уйдет!
Стас не умел останавливать драконов. Даня бросился по лестнице вниз.
Розовый заяц, сидевший под фикусом, успел испачкаться в земле. Глаза у него были симпатичные — в виде бусинок, а шерсть — из какого-то шелковистого ворса. Похоже, китайские уродцы у Капюшонника окончательно закончились, пришлось раскошелиться на игрушку поприличнее. Подойдя ближе, Стас обнаружил, что шерсть у игрушки мокрая, а голова рассечена сбоку: пенопластовые шарики все еще сыпались из «раны», скрывая под собой землю вазона.
Записка лежала рядом на полу. Даня спугнул Капюшонника, не дав ему спрятать ее. Онемевшими пальцами Стас поднял ее и развернул.
«Ты сам знаешь, где выход».
Он механически выложил постиранный и выглаженный спортивный костюм из пакета и спрятал туда игрушку. С колотящимся в районе горла сердцем Стас спустился в холл, где Даня и контролерша орали друг на друга. Капюшонника видно не было.
— Посмотрите у себя в системе! — Даня морщился, держась за ребра. — Кто это был?
— Нельзя бегать в библиотеке! — взвизгнула тетка, явно его не слыша. У нее прежде всего сработал триггер: теперь нужно было напомнить оболтусам-студентам правила поведения в библиотеке. — И драться! Совсем уважение к храму знаний потеряли!
Стас понимал ее необходимость выговориться — у самого бабушка по матери двадцать лет проработала контролером в метро. Даня не понимал. Он был на взводе, и неясно было, что´ причина этому — эпизод с Капюшонником или нечто другое.
— Так чего ж вы в свой храм знаний преступников впускаете? — продолжал наседать Даня. — Вы видели, как он меня толкнул? Я чудом с лестницы не слетел. Было бы вам тут многочасовое паломничество с врачами и полицией.
— Да каких преступников? — возмутилась контролерша. — Он по пропуску прошел.
Даня потрогал ребра и зашипел, поморщившись. Стас догадался, что тот немного преувеличивает степень повреждений для контролерши — чтоб простимулировать ее сделать то, что им нужно.
— Тогда дайте мне его имя, блин, — сквозь зубы, словно превозмогая боль, сказал он. — На кого мне полицию вызывать? На библиотеку?
Немного поколебавшись, контролерша вернулась на свой пост. Минут пять она смотрела в старенький монитор, периодически кликая мышкой и печатая что-то двумя пальцами. Наконец она вышла. Стас и Даня, все это время промолчавшие, обратились в слух.
— Константин Бычук, группа М-11.
Они вышли из библиотеки и обосновались на ее ступенях. Рефераты обо всем, в чем Геккель был не прав, оказались безнадежно заброшены на когда-нибудь. До конца семестра еще оставалось время.
Пары закончились. Из корпусов физмата и факультета кибернетики на площадь устремились два потока студентов, сходящиеся в броуновском хаосе. Одним нужно было в сторону метро, другим — к общежитиям.
Стас увидел нескольких своих одногруппников. Он не помнил их имен. Жизнь, как всегда, мчалась мимо вместе со всеми именами, лицами и датами, а он даже не пытался за ней угнаться. Стас не ходил на тусовки, устраиваемые в группе «для знакомства», и не подхватывал разговоры, заняв в иерархии группы примерно то же положение, что и в школе. Объектом травли его никто делать не собирался, а после первой контрольной по матанализу, когда его результат оказался даже выше, чем у олимпиадника Руслана, Стас и вовсе обрел в глазах одногруппников определенную ценность. В полной мере он ее прочувствует ближе к сессии.
Некоторые студенты с их потока до сих пор считали, что Стас и Даня как-то замешаны в смерти Бычка. Наверное, сидя вот так вот под библиотекой, Стас и Даня порождали еще больше слухов и подозрений.
— Значит, все-таки Капюшонник — это он, — сказал Стас, просто чтобы не молчать. Он сам не знал, почему заговорил именно об этом, учитывая, что случившееся в библиотеке привело к выводам гораздо серьезнее. — Не она.
— Похоже на то. Или же у капитана несколько детей, — предположил Даня, подхватывая игру. Видимо, им обоим нужно было время, чтобы переварить полученную информацию. — Это нам предстоит узнать.
— Поедем на Речной?
— Да. Конечно, Речной уже давно не функционирует, но, может, там остался кто-то, кто знал этого капитана. Может, помнит его фамилию. А там поищем через соцсети. Ты же уже научился пользоваться соцсетями?
