Больницы также получили выгоду от ее щедрости. Вскоре после 1226 года она приказала построить новый лазарет в парижском Отеле-Дье. Пожертвования получили жители Дурдана, Этампа, Пон-де-л'Арк, Иссудуна, Корбея, Крепи-ан-Валуа, Бомон-сюр-Уаз. Бланка проявляла особый интерес к судьбе лепрозориев, причем сделала это очень рано: в возрасте 14 лет, в 1202 году, она поспособствовала, чтобы дом на площади Пурсо в Париже был передан общине Сен-Лазар в качестве пожизненной ренты в обмен на ренту в один ливр и взнос жильцов в 40 ливров на работы. Она участвовала в нескольких пожизненных контрактах того же типа для Сен-Лазара, чей картулярий (сборники документов) показывает, что она квалифицировала приора как prior quantum ad spiritualia, отмечая королевский приоритет над лепрозорием. В 1249 году она назначила четырех светских помощников: "cives parisienses, procuratores Sancti Lazari Parisiensis, deputati de precepto Blanche, Dei Gracia illustris Francorum regine" ("Парижские граждане, прево святого Лазаря Парижского, назначенные по приказу Бланки, милостью Божией, прославленной королевы франков".).
Бланка без колебаний выделяла средства, когда случались бедствия, например, пожар в городе Бурж 23 июня 1252 года. Она послала комиссию по расследованию для оценки ущерба; до нас дошли только результаты по четырем из пятнадцати приходов города: 459 домов, четыре церкви и часовня были превратились в пепел. Бланка отправила чрезвычайные средства и пообещала помощь в восстановлении города.
Историк Линди Грант подсчитала, что расходы Бланки Кастильской на пожертвования, фонды и различные благотворительные организации составляли около 3 % от ее дохода (1.409 ливров с 25 марта 1241 года по 29 мая 1242 года, например, при доходе в 45.000 ливров), то есть значительно больше, чем у Ингебурги или Адели Шампанской, и примерно столько же, сколько у Жанны Фландрской.
Ее благочестие в значительной степени опиралось на религиозные ордена. Она была окружена небольшой группой монахов и монахинь, которые были ее доверенными лицами, руководителями ее совести и ее интимными советниками. Это последовательно были две настоятельницы Сент-Антуан-де-Шам, Аньес Мовуазен и Амис Бриар, настоятельница Нотр-Дам-дю-Лис, Алиса де Вьенн, последовательно два аббата Сен-Виктора, Ральф и Жан, цистерцианский епископ Гийом Шартрский, настоятель доминиканцев Парижа, Анри, и епископ Парижа, который также был ее духовником, Гийом Овернский. Бланка также часто посещала анхорета (отшельника) из Этампа и некую "святую женщину" из Нантера, которая в некотором смысле была пророчицей, с которой она советовалась, например, во время болезни Изабеллы.
Она очень почитала только что появившиеся нищенствующие ордена, чьи интеллектуальные таланты пришлись по душе ее пытливому уму: святой Доминик умер в 1221 году, а святой Франциск в 1226 году, и к середине века доминиканцы и францисканцы уже имели десятки монастырей в королевстве. В 1222 и 1223 годах в Париже состоялись две генеральные капеллы доминиканцев, а монастырь на улице Сен-Жак уже был интеллектуальным центром, способным затмить Университет. Францисканцы появились в Париже уже в 1220 году. В то время как Людовик и его сестра Изабелла предпочитали последних, чья более строгая набожность лучше соответствовала их отказу от всех элементов комфорта и роскоши и их пристрастие к умерщвлению плоти, Бланка Кастильская, отвергавшая эти излишества, больше тяготела к доминиканцам, интеллектуалам, с которыми ей нравилось говорить о теологии, о чем сообщал в своих письмах их настоятель, Иордан Саксонский.
Но именно с цистерцианскими монахинями она чувствовала себя как дома: с монахинями Сент-Антуан-де-Шам, и особенно с монахинями ее любимого аббатства Мобюиссон, ее личного фонда, строительство которого она финансировала и за развитием которого она следила шаг за шагом, как мы видели. С 1236 года она часто приходила туда отдохнуть и была там похоронена, завещав свое сердце другому фонду — аббатству Нотр-Дам-дю-Лис.
Бланка Кастильская особенно почитала Деву Марию, в честь которой, как говорят, в возрасте 18 лет она сочинила гимн, сохранившийся в песеннике в Национальной библиотеке. Она часто посещала святыни, такие как часовня Нотр-Дам в Рокамадуре, и отдала под ее покровительство свой монастырь в Мобюиссоне. Среди современных ей святых она почитала Томаса Бекета, недавно канонизированного в 1172 году. Он олицетворял собой сопротивление епископов королевской власти, но у него было большое достоинство: он был врагом короля Англии, что делало его очень симпатичным королю Франции. Людовик VIII и Бланка посвятили ему алтарь в Нотр-Дам де Пари, а Бланка посвятила ему еще один алтарь в лазарете, который она построила в Отель-Дье. В 1234 и 1242 годах она принимала племянницу святого Томаса и была в прекрасных отношениях с его преемником на посту архиепископа Кентерберийского, Стефаном Лэнгтоном, который поддержал экспедицию Людовика VIII в Англию. Именно Лэнгтон служил при переносе праха Бекета в 1220 году, а капитул Кентербери отслужил мессу за Бланку и ее мужа. Саймон Лэнгтон, брат Стефана, жил и преподавал в Париже, где его принимала Бланка.
В 1240 году, похоже, повторилась эпопея Томаса Бекета: новый архиепископ Кентерберийский, Эдмунд Рич Эбингдонский, из-за разногласий с королем, вынужден был бежать из Англии и проезжал через Францию в Рим. Эдмунд Рич, получивший образование в Париже, имел репутацию святого и интеллектуала. Бланка Кастильская с нетерпением ожидала встречи с ним. У нее была долгая частная беседа с Эдмундом в Санлисе, говорит Матвей Парижский. Она взяла с собой своих сыновей и попросила Эдмунна благословить их, "потому что слышала, что у него была репутация святого и что он шел точно по стопам Фомы Мученика". Она тщетно пыталась убедить его остаться при дворе, но он предпочел поселиться в Понтиньи, где проживал Томас Бекет. Эдмунд Рич умер через несколько недель и был похоронен там же, и, несмотря на противодействие Генриха III, был канонизирован в рекордно короткие сроки в 1247 году. 9 июня того же года его останки были помещены в новую гробницу в Понтиньи. Бланка Кастильская присутствовала на церемонии вместе со своими сыновьями, легатом Эдом де Шатору, многочисленными епископами и баронами.
Будучи испанкой, Бланка почитала святого Иакова, чье святилище она посетила в детстве в Сантьяго-де-Компостела. Согласно Grandes Chroniques de Limoges (Великим хроникам Лиможа), она пожелала снова отправиться туда, что позволило бы ей вновь увидеть свою страну. Но епископ Парижа Гийом Овернский отговорил ее, утверждая, что долгое и опасное путешествие будет очень дорогим, и что она может получить не меньше духовных заслуг, сделав пожертвование монастырю святого Иакова, что она и сделала, дав монахам 1.500 ливров на погашение их долгов.
Среди более поздних святых, почитаема была Елизавета Тюрингская, которая умерла в 1231 году и вскоре после этого была канонизирована. В 1241 году, на банкете в Сомюре во время посвящения в рыцари ее сына Альфонса, Бланк Кастильская имела возможность продемонстрировать свою преданность новому святому, о чем даже Жуанвиль сообщает с оттенком иронии и скептицизма: "Королеве прислуживал граф Булонский, ставший впоследствии королем Португалии (Альфонсо III), и добрый граф Гуго де Сен-Поль, и один немец в возрасте восемнадцати лет, о котором говорили, что он был сыном святой Елизаветы Тюрингской (Герман Тюрингский), и что королева Бланка из благоговения целовала его в лоб, так как слыхала, что так его много раз целовала мать".
