— И это ещё не всё, — вмешалась я и показала на кровать девочки. Там, рядом с раскрытой книгой сказок, лежало роскошное платье вроде того, которое девочка подарила мне в первый день, — одностороннее. — Мы приклеим маску и наряд к стене, когда Анита закончит с отрисовкой. Будет такая необычная картина нашей семьи.
Малышка подбежала к схематичному изображению замка на недавно отремонтированной стене и встала рядом с прикрепленным платьем принцессы. Указала чуть выше.
— Вот тут будет моя маска! А лицо мамочки я прилеплю тут. Когда приклеим платье, то...
— А вы ничего не забыли? — выгнул бровь Устин и, скрестив руки, встал рядом с дочкой.
— Совсем ничего?
Анита обернулась и дотронулась до платья, затем постучала себя по испачканному носику.
— Офигейро? Но он и так стоит с самого утра, изображая самого себя. Януария Второго мы просто нарисуем — он всё равно бесплотный. — И обиженно пожаловалась на кота:
— А Вальдемар наотрез отказался подставлять свою морду!
— Я предпочитаю не подставлять её без особой надобности, — проворчало животное и повернулось к нам задницей.
— Ты, мама, кот, граф и призрак. — Загибая пальцы, Устин усмехнулся. — Ты всех посчитала?
Малышка задумалась, а я подмигнула ей и указала взглядом на отца. Анита удивлённо обернулась.
— Ты тоже хочешь запечатлеться на моей картине?!
— Конечно, если на ней изображена семья. — Он улыбнулся одними уголками губ. — Ведь и я имею к ней некоторое отношение, не считаешь?
— И будешь терпеть, пока я буду делать маску? — не поверила девочка. — Лежать неподвижно, пусть кожу будет щекотать?
— Разумеется, — серьёзно кивнул он.
— Я тебя люблю! — воскликнула Анита и порывисто обняла отца.
Я отвернулась и, прикусив нижнюю губу, глубоко вдохнула. В такие моменты мне казалось, что Устин из ужасного мага постепенно превращается в заботливого отца. В груди прокатилась жаркая волна, захотелось сделать для мужчины что -то приятное. Интересно, чем я могу его поблагодарить?
Приготовить вкусную еду? Нет, к его услугам лучшие блюда самых роскошных ресторанов моего мира. Даже подарить что-то проблема! Всё, что Устину требуется, тут же материализуется в этом мире через магию.
Тем временем Анита уже уложила папу на пол и, набросив на лицо мужчины кусок чистой ткани, повернулась ко мне.
— Мам, ну что ты стоишь? Давай скорее, пока он не передумал!
— Да-да, конечно, — задумчиво проговорила я и опустилась на колени.
Оторвала кусочек от старого истёртого листа бумаги, обмакнула его в клейстер и положила на щёку мага. При этом ощущала пристальный взгляд, он щекоткой отзывался на моей коже. Я огляделась. Рядом, высунув кончик языка от усердия, старалась Анита. Кот дрых в углу, Офигейро упрямо изображал самого себя на «живой» картине. Януария нигде не было видно...
Может, за мной наблюдает Устин? Нет, его лицо закрывает ткань. Или всё же сквозь неё можно что-то увидеть? Сердце забилось быстрее. Может, маг различает очертания? Жаль, сейчас я уже не могу этого проверить. Да и показывать, что заметила его внимание, не хотелось.
Так некстати вспомнились слова Флоренс, и пальцы дрогнули от прикосновения к лицу мага. Кожу будто ожгло, и я отдёрнула руку. Убеждая себя, что мне показалось, подхватила другой кусочек бумаги, как услышала хрипловатый голос мужчины:
— София, не пора ли проверить, как там ваша картошка?
— А? — растерялась я.
— Опять грядки? — потускнела Анита и, поморщившись, пролепетала: — Но картина ещё не завершена.
Поначалу ей нравилось копаться на нашем импровизированном огороде, но со временем она стала всячески увиливать от скучной прополки. Помня себя в её возрасте, я не заставляла девочку.
— Думаю, мы с твоим папой справимся вдвоём.
— Правда? — сразу же осветилась она и закивала. — А я закончу тут!
— Точно, — поддакнул Устин. — Разделимся. Вам ещё долго?
— Нет, — воодушевилась девочка. — Я быстро! Только не шевелись, когда буду снимать ткань, чтобы маска не деформировалась.
— Не дышу, — торжественно пообещал маг.
Мы с малышкой аккуратно подняли нашу работу, а Устин встал и с интересом посмотрел на сырую маску.
— Любопытная идея. Как и все, которые рождаются в голове твоей мамы.
Подав мне руку, он усмехнулся. Смутившись, я отвела взгляд, но помощь приняла. Оставив Аниту доделывать нашу работу, мы отправились в огород. Волнуясь, я списывала это чувство на ожидание результата своей работы. Что мы выкопаем? А вдруг магия Шаада наделила картошку особыми свойствами? Будет ли она светиться или приобретёт странный цвет?
Взяв в руку совок, я принялась копать землю. Каждый раз, когда я искоса смотрела на Устина, ловила его насмешливый взгляд.
— Что смешного? — в очередной раз не выдержала я и, выпрямившись, с возмущением нахмурилась.
Мужчина вдруг протянул руку и прикоснулся к моему лицу. В груди ёкнуло, дыхание оборвалось. И всё это потому, что мою щёку нежно погладили?
Ой, нет! Только не это...
Я действительно нравлюсь Устину? Анита разозлится! Что мне делать? Надо отстраниться, да. Но совершенно не хочется этого делать, ведь так приятно, когда мужчина вот так смотрит. Будто я самая привлекательная во всех мирах. Может, и поход на огород маг лишь выдумал как повод уединиться со мной? Может, он признается в своей симпатии? И что мне ответить?
Губы Устина шевельнулись, и я забыла, как дышать. Приготовилась услышать признание.
— Не оттирается, — посетовал маг и снова улыбнулся. — Забавно выглядит. Надеюсь, краска отмоется.
Совок выпал из моей взмокшей от волнения ладони. Краска? Святые пингвинята! Вот он о чём. Похоже, у меня действительно излишне богатая фантазия.
Так я думала до момента, пока не опустила взгляд на выкопанный клубень.
Глава 46. Первый урожай
— Чего уставилась? — проворчало нечто, похожее на уродливый комок земли, и моргнуло глазками. Десятью как минимум! И, увы, совершенно не картофельными. — Корнеплода раньше не видела?!
— В том-то и дело, — растерянно пролепетала я, — что такого не видела. И до сих пор не встречала ни одного столь болтливого.
Клубень гордо расплылся в хищной, полной острых треугольных зубов, улыбке.
— Так я уникален?
— Более чем, — опасливо кивнула я и виновато покосилась на Устина. — Что скажете?
— Хм. — Маг с интересом опытного селекционера рассматривал наш «урожай». — Я не уверен, что это можно есть.
— Есть?! — возмущённо взвился клубень и попытался покатиться по земле, чтобы сбежать. Но у него не получилось. Тогда картофель сузил все свои глазки и, злобно оскалившись, прошипел: — Только попытайтесь, и узнаете мой гнев, двуглазые!
