– Девочка. Помимо развода, МЕК потребовали отказаться от детей. Она с моими родителями в Америке. Сейчас она должна учиться в колледже.
– Я очень…
– Не надо меня жалеть. Я посвятила жизнь нашему вождю и общему делу. Чему посвящена ваша жизнь?
– Я военный разведчик. Как вы думаете?
– Вы можете быть двойным агентом. Устраивать ловушку для моджахедов и докладывать Саддаму.
Он рассмеялся.
– А еще я могу быть мусульманином, упавшим с луны, ожидающим затмения, знаменующего прибытие двенадцатого имама, который восстановит халифат.
– Вы все высмеиваете?
– Только абсурд.
– Хватит разговоров. Я устала. Мне надо поспать.
Ей снилась ее дочь, Нахид.
Ее вдруг разбудил звук выдвигающегося шасси.
– Где мы?
– В воздушном пространстве Германии.
– Германии?
– Мы сядем на армейском аэродроме Гибельштадта, а оттуда полетим на «Си-5 Гэлэкси» в Штаты.
– И куда нас доставят?
– На армейский аэродром «Хантер», около Саванны, в Джорджии. Там я возьму в аренду машину, и мы проделаем долгий путь до Колумбуса, в Огайо. Утром мы поедем к Кентскому университету, перехватывать сибирскую язву.
– А если Алексий Коста уже ее забрал?
– Тогда мы найдем его и схватим.
– А если у нас не получится?
– Я уведомлю Госбезопасность, и они объявят национальное чрезвычайное положение.
– А я успею купить одежду в Гибельштадте?
– Конечно. У вас будет время посетить военный магазин. Мы вылетаем в Саванну в семь утра. Как только прилетим, арендую машину и двинемся на север.
Военторг был завален одеждой для офицерских жен. Рашид сидел снаружи кабинок для примерки, где она надевала платья. Она выбрала четыре, кривясь от отвращения к американской моде. Однако, увидев себя в трюмо в узком черном платье, она невольно залюбовалась собой. Она расплела свои черные косы, дав волосам свободно падать на плечи. Армейская служба сделала ее фигуру крепкой и подтянутой. Как жаль, что ей нельзя будет взять эту одежду в Ашраф. Она вышла из кабинки в черном платье и на шпильках.
Рашид смотрел на нее во все глаза. Даже его ноздри расширились.
– Вы ослепительны, – сказал он, но тут же добавил: – Простите. Я не должен говорить вам этого.
Как она и ожидала, он ее вожделел. Она почувствовала, как колотится ее сердце. Когда он сказал, что они покинут Колумбус утром, чтобы ехать в Кент, это означало, что они проведут ночь в отеле. Не в одной ли комнате? Впервые с тех пор, как она вступила в «Моджахедин-э халк», она испытала возмущение по отношению к своей предводительнице в изгнании, которая счастливо жила в Париже с мужем, заявляя при этом, что женщины в Ашрафе должны блюсти целомудрие.
Что ж, сейчас она была не в Ашрафе.
Глава пятьдесят восьмая
Уэйбридж, Огайо
Рэйвен облизнула пересохшие губы. Открыла глаза. Попыталась встать с кровати, но простыня плотно охватывала ее тело. Почему дежурные в лечебницах всегда привязывают ее? Что она натворила на этот раз?
Есть лишь один способ вернуться в реальность. Она принялась царапать ногтями живот под простыней. Глубже. Сильнее. Прорывая кожу. Сквозь простыню проступил запах крови. Хорошо было вернуться назад.
Она услышала скрип двери. На нее уставилась Натенсон.
– Гарри, давай сюда! Эта психопатка снова за свое!
– Доброе утро, сестра, – сказала она. – Когда мой следующий сеанс с Марти?
– Сможешь увидеть доктора Кайла, когда придешь в себя и успокоишься.
– Я уже в порядке.
Натенсон окинула ее взглядом.
– Посмотрю, когда у доктора Кайла будет время, чтобы принять тебя.
– Позвоните ему. Я уверена, он меня сразу примет.
– Правда? – Натенсон взяла свой мобильник. – Если прекратишь драть себе кожу, я посмотрю, что он скажет.
Рэйвен высунула язык.
– По мне, так можешь откусить его, – сказала Натенсон. – Может, тогда уймешься.
Поговорив с доктором Кайлом по телефону, Натенсон нахмурилась.
– Он готов принять тебя. В обеденное время.
– Я же говорила.
Лицо Натенсон побагровело. Она нажала кнопку на интеркоме и сказала:
– Дежурный Гарри Ньютон, на сестринский пост!
Вскоре появился дежурный, здоровый детина, и помог Натенсон развязать Рэйвен.
– Когда она приведет себя в порядок и оденется, отведи ее в кабинет доктора Кайла. Смотри, чтобы она нигде не слонялась.
Когда Гарри Ньютон вел ее по коридору, она заметила, как он поглядывает на нее, облизываясь.
«Может, он вампир? – подумала она. – И возбуждается на запах крови?»
– Я думаю, это неправильно, что сестра Натенсон говорит, что ты глупый, Гарри. Ты очень умный, это видно. Я слышала, как она говорила другой сестре, что ты годишься только на то, чтобы провожать психов. Она не должна говорить о тебе за глаза. Ты только не выдавай меня.
– Спасибо. Мой рот на замке.
Он улыбнулся, и она прониклась уверенностью, что заполучила себе первого союзника в этой больнице. Он привел ее к кабинету доктора Кайла.
«Теперь веди себя потише, – подумала она, – и не теряй голову. Не надо настраивать этого мозгоправа против себя».
– Извините, что отвлекаю вас от еды, док. Вы так добры, что работаете со мной.
– Все в порядке, – сказал он, откидываясь в кресле. – Я уже перекусил. Я понимаю, как тебе должно быть нелегко.
– Просто чтобы вы знали: я думаю, это неправильно, что сестра Натенсон говорит, что поскольку Юнг был расистом и пронацистом, то и вы такой же.
– Что ж, такое иногда говорят антиюнгианцы, но Юнг был не виноват в том, что Гитлер использовал его концепцию расового сознания, чтобы оправдывать превосходство так называемой арийской расы.
– Я знала, что Натенсон не права. Вы не похожи на психиатра, который верит в такие вещи.
– Ты знаешь, кто ты сегодня?
Она накрыла глаза руками.
– Я не уверена. Это значит, я сумасшедшая?
Он вздохнул.
– Это как раз я и должен понять – для суда.
– Ну, иногда я слышу два имени. То Никки Аптерос, а то кто-то зовет Рэйвен Слэйд.
Он подался вперед, уперев локти в стол.
– Кто сейчас говорит со мной?
– Рэйвен. Н-наверное.
