Пока в микроволновке медленно крутилось что-то большое и золотистое, она успела изобразить корову и лошадь во всех подробностях, сама не замечая, как это делает, потому что рисовала невнимательно – больше поглядывала на то, как Георгий смотрит на ее руку. Он смотрел совсем иначе, чем в ту ночь, когда сжимал ее, рассказывая, а потом отпустил. Тогда в его взгляде была сначала боль, потом недоумение, а сейчас… Сейчас Полина видела, что он хочет взять ее за руку совсем по-другому, совсем не так, как тогда, и ждала, чтобы это поскорее произошло.
Звяканье таймера микроволновки раздалось одновременно со звонком в дверь. Полина даже вздрогнула – показалось, что это таймер так разливается.
– Ты не открывай просто так, спроси, кто там! – сказала она, когда Георгий поднялся с табуретки. – Никто же не должен прийти… Или это к тебе?
– Не знаю, – пожал он плечами. – Ко мне вроде бы рано.
Полина хотела спросить, кто же это должен к нему прийти и зачем, если половина двенадцатого ночи – это рано, но Георгий уже вышел в прихожую.
– Гринева Полина тут проживает? – раздалось оттуда, и Полина выглянула из кухни.
– Ну, предположим, – кивнула она. – И что?
– А то, что посылочка вам, только доплатить придется, девушка, – заявил стоящий на пороге человечек.
Он выглядел почти как гном – маленький, словно ребенок, но с сердитым взрослым лицом. Пушистая ушанка была надвинута на лоб, под этой слишком большой шапкой виднелся только острый, то и дело шмыгающий носик.
– Какая еще посылочка? – удивилась Полина.
– Так вот же. – Человечек кивнул вправо и выдвинул из-за дверного косяка что-то огромное, в половину его роста, завернутое в блестящую бумагу. – Только доплатить придется, – повторил он.
– Доплатим, доплатим, – сказал Георгий. – А не бомба это? От кого посылка-то?
– Это уж девушке лучше знать, от кого, – пожал плечами человечек. – И какая еще бомба? Мы служба доставки, все как в аптеке, вот, пожалуйста, документик могу предъявить. Только нам адрес другой указали, в Первом Казачьем, это уж мы по своей инициативе сюда доставили, потому как адресатка, сказали, час назад ушла. Так что доплатить придется.
– Сколько? – спросил Георгий, протягивая руку к своей куртке, висящей у двери на круглой дубовой вешалке.
– Так в квитанции все указано! – обрадовался посыльный.
Судя по этой радости и по тому, как упорно он повторял про «доплатить», никакая доплата ему была не положена и квитанция была липовая. Но, конечно, не из-за этого Полина почувствовала, что при взгляде на огромный блестящий предмет, поставленный посыльным у ее ног, ей становится не по себе…
– Зачем ты заплатил? – спохватилась она, когда Георгий уже закрыл дверь. – Я бы сама…
– А что это все-таки? – спросил он. – Дай-ка я разверну.
– Может, мне еще под стол залезть? – рассердилась она. – Что я, банкирша, чтобы мне бомбы присылали?
Она дернула за розовую ленточку, которой была обвязана эта странная посылка, серебряная бумага с шуршанием упала…
– Цветы какие-то, – удивленно сказала Полина. – Что за глупость?
– Почему глупость? – пожал плечами Георгий. – У тебя же выставка сегодня открылась, вот и цветы. Там, наверное, записка какая-нибудь есть, поищи.
Он ушел на кухню, а Полина наклонилась над цветами, высматривая среди них записку. Найти что-либо оказалось трудновато, потому что цветов было штук сто, не меньше, и все розы, да еще розовые. Они торчали в огромной корзине, обвязанной такой же шелковой ленточкой, как и упаковочная фольга.
– Как на могилу, еловых веточек только не хватает! – сердито воскликнула Полина, с трудом поднимая корзину, чтобы перенести ее на кухню. В прихожей было темновато, да ей и не хотелось рассматривать всю эту роскошь в одиночестве, словно тайком.
Она поставила корзину на табуретку. Георгий присел на подоконник и смотрел, как она ворошит цветы.
– К ручке привязано, – сказал он.
Полина оторвала от корзинной ручки небольшой черный мешочек, развязала его зубами – он был затянут сверху витым золоченым шнуром – и вытащила из него визитную карточку.
– Ой, бли-ин!.. – воскликнула она, глянув на визитку. – Еще не хватало!
В мешочке еще что-то осталось, и Полина вытряхнула его прямо на стол. По столу покатилось разноцветное яйцо – завернутый в фольгу шоколадный киндер-сюрприз.
– Как в кино! – сердито буркнула Полина, подхватывая шоколадное яйцо у самого края стола. – Лучше б колбасы купил для народа, чем передо мной выпендриваться! Ну что ты так смотришь? – расстроенно спросила она.
– Как? – Голос у него был спокойный.
– Так! Как будто я на содержании у… купца Калашникова!
– Купца Калашникова давно убили, по-моему. – Он наконец улыбнулся, и у Полины отлегло от сердца. Она готова была удавить чертова Платона с его идиотскими подарками. – Ты любишь киндер-сюрпризы? – спросил Георгий.
– Что я, совсем дура, по-твоему? – вздохнула она. – Гусят-поросят собираю?
– Не совсем, – кивнул Георгий. – Курица готова, Полин. Может, поедим?
– Поедим, – торопливо согласилась она. – Потом чаю попьем. Видишь, сладости прислали!
Пока Георгий доставал из печки курицу, она машинально развернула киндер-сюрприз, разломила шоколад, вынула пластмассовый футлярчик, открыла… На ладонь ей выкатился сверкающий камешек – и в глаза сразу ударил сноп разноцветных огоньков, как будто она выпустила на волю радугу.
– Мама дорогая… – пробормотала Полина.
– Ты что? – спросил Георгий, оборачиваясь.
Он обернулся на секунду раньше, чем она успела опустить руку в бездонный карман своей юбки. Юбка была сшита из разноцветных лоскутков кожи, в ее огромном накладном кармане прекрасно умещались карандаши, ластики, кусочки смальты и даже шпатели.
Бриллиант – круглый, диаметром примерно с фильтр от сигареты – сверкал у нее на ладони. Полине хотелось, чтобы он лучше уж прожег ей ладонь и провалился куда-нибудь подальше. Не заметить его было невозможно.
Конечно, Георгий его заметил.
– Подожди с шоколадом, – сказал он, отводя глаза. – Аппетит испортишь.
Полина бросила бриллиант в карман и, чуть не плача, предложила:
– Давай я хоть разрежу ее, что ли. А то совсем уже…
– Что – совсем? – усмехнулся Георгий. – Думаешь, мне трудно курицу разрезать? Я сейчас уезжаю, Полина, – сказал он. – Ты извини, что я тебя с выставки раньше времени выдернул. Просто я подумал, что надо тебя предупредить, а когда ты вернешься, не знал.
– А… куда ты едешь? – растерянно спросила она.
Собственно, ей хотелось спросить не столько о том, куда он едет, сколько о том, когда вернется. Господи, до чего же глупо все получилось!
