Запах был отвратительный. Так пахло в комнате или его обоняние исказилось после операции?
Он собрал все свои силы и попытался сесть. Ему это удалось, и он замер на кровати на несколько секунд, зажмурив глаза, пытаясь восстановить зрение. Он чувствовал, что его качает.
Черт возьми, куда они дели зеркало?
В комнате было темно. Но постепенно он начал видеть отчетливее.
Комната была совершенно пустой… Ни мебели… Ни телевизора… Стены казались серыми… Серый пол… бетонный…
Это клиника в стране третьего мира или где?
Он ощутил приступ ярости, вспомнив о стоимости операции. Вас принимают в интерьерах, отделанных мрамором, пускают пыль в глаза в роскошных кабинетах, а сразу после операции бросают вас в подобном…
Его охватила тревога.
Мне нужно зеркало, немедленно!
Теперь он видел достаточно ясно. Он встал, сделал, шатаясь, пару шагов, потом обрел равновесие.
Что это за бред?
Это не было похоже даже на второразрядный отель, все было гораздо хуже. Сплошь серое, совершенно пустое, в удручающем состоянии и… грязное. Ужасно грязное.
Обезумев, он поднес руки к лицу, дотронулся до него, ощупал, очень бережно. И не почувствовал ничего необычного. И, кроме того… на нем не было никаких бинтов! Его надули, операции не было. Где-то в глубине души он даже был этому рад…
Потом он вспомнил, что не заплатил пока никаких денег. Хирург лишь попросил его паспорт в качестве залога.
Тут ему в голову пришло совершенно другое объяснение, и его охватил настоящий страх.
Он обшарил взглядом пространство вокруг себя, и все встало на свои места. Скорее форточка, чем окно, да еще и зарешеченная. В углу отверстие вместо унитаза, в ужасном состоянии. Узкая кровать, белье с желтыми пятнами…
Он бросился к двери из ржавого металла, покрытой отвратительными рисунками. Заперто.
Он стучал, звал, кричал, орал.
В центре двери открылось зарешеченное окошко. Он попытался посмотреть в него, но ничего не увидел.
– Куаль э о проблема?
[20] – раздался грубый голос.
– Я хочу видеть директора!
– Диретор? Нао! Эсперар!
[21]
– Я не понимаю ни слова!
– Эсперар!
Окошко с грохотом закрылось, лязг металла эхом отозвался в пустой комнате, и Кантор услышал звук удаляющихся шагов.
– Эй, американо!
[22] – раздался голос.
А потом все стихло.
На несколько минут воцарилась тишина. А затем снова раздались шаги. Другие.
– Кьюдаду!
[23] – сказал кто-то снаружи.
Звук ключа в замочной скважине. Тяжелая дверь со скрипом повернулась на петлях, и потрясенный Барри Кантор увидел, как в комнату входит…
Гленн Джексон.
Дверь с грохотом закрылась за ним, ключ снова повернулся в скважине.
Гленн Джексон. Прямо перед ним, в коричневом, страшно измятом костюме.
Кантор инстинктивно попятился. Гленн сделал три шага вперед, сдержал гримасу отвращения, принюхиваясь и обводя взглядом комнату, а затем замер напротив него.
Некоторое время они не сводили друг с друга глаз в полной тишине.
Барри Кантор почувствовал, что силы ему изменяют.
Это был конец.
Конец всему.
Он отошел к стене и прислонился к ней спиной.
Джексон не двинулся с места, достал пачку сигарет из кармана пиджака и поднес одну из них к губам.
– Я выслеживал вас тринадцать месяцев. Тринадцать месяцев день за днем. Тринадцать месяцев без отпуска и выходных. Тринадцать месяцев я рыскал повсюду.
Он прервался, чиркнул спичкой и неторопливо прикурил сигарету.
– Месяц назад я чуть было не бросил свою затею, бюро этого потребовало. Они сказали, что прошел уже год, это стало слишком дорого обходиться. Но я знал, что найду вас, я всегда это знал. К сожалению, у меня не было выбора, мне пришлось остановиться.
Он затянулся и выпустил струю дыма, долгую, как последний выдох.
Он не спешил.
– В тот вечер я возвращался домой довольно подавленный. На станции, проходя мимо книжного киоска в ожидании поезда, я увидел фотографию Фишера на рекламном постере с презентацией его последней книги. Было забавно увидеть его вот так, поэтому я взял книжку в руки, пролистал ее, посмотрел, что написано на обороте… Это меня не слишком увлекло, я не из тех, кто много читает, так что я вернул ее. Но когда я клал ее на прилавок, обратил внимание и на другие книги. Его старые романы, которые тоже выставили в киоске. И мой взгляд упал на один из них. Как только я его увидел, то понял, что куплю его. Не могу сказать вам почему. Безусловно, из-за названия. Я начал читать его в поезде, это был детектив, он меня прямо захватил…
– И как же он назывался? – спросил Кантор.
Гленн очень медленно затянулся сигаретой. Он никуда не торопился, явно решив насладиться своей победой.
Барри скрестил руки на груди.
– Не стану рассказывать вам всю историю, – сказал Джексон. – Только финал. Герой романа – биолог, увлеченный латынью и…
– Латынью? Биолог?
– Да. Он выдает в среднем три латинских выражения в час, что всех изрядно раздражает. Короче, этот биолог преследует преступника на скалистом островке где-то у побережья Бразилии и в конце концов загоняет его в угол на вершине скалы, возвышающейся над морем. Этот преступник в ответе за пандемию, которая угрожает охватить весь мир и заразить человечество неизлечимым вирусом, созданным в лаборатории. Биолог не знает, что эта катастрофа случилась из-за его исследований, которые были украдены по причине его небрежности. И в последний момент, на скале, преступник говорит ему об этом. Узнав о своей причастности к катастрофе, герой не может прийти в себя. И тут он видит свое отражение на поверхности воды. Это зеркало его души, его доли ответственности в страшной общей трагедии. Отсюда и название романа. Противник пользуется этим моментом, чтобы столкнуть его в пропасть, и биолог разбивается о камни.
– Так что там с названием? – спросил Кантор.
Новое облачко сигаретного дыма.
– После его смерти один сыщик вбивает себе в голову, что должен найти преступника, и это длится больше года. Последняя сцена погони разворачивается во время карнавала в Рио, где сыщику удается его разыскать. Преступник был в маске, которая делала его неузнаваемым…
