Так что он решил присмотреться к членам команды. Некоторые из мужчин курили, кто-то звонил по телефону, другие разговаривали между собой. Внимание Гленна привлек моряк, сидевший в отдалении на причальном кнехте. Он не курил, не звонил и не разговаривал, а просто смотрел перед собой с озабоченным видом. Судя по его светлой шевелюре, ему было не больше пятидесяти, но жгучее солнце и ветра открытого моря оставили на его выразительном, резко очерченном лице множество морщин, по которым, как по открытой книге, читались следы прошлых обид и протест против несправедливости, пережитые страдания и злость.
Гленн почувствовал, что это тот, кто ему нужен. Он подошел к моряку.
– Не позавидуешь тем, кто здесь работал, – сказал он.
Мужчина лишь поднял бровь. Он держался замкнуто, и было видно, что дела других людей не вызывают у него интереса.
Гленн спокойно сел на пожарный гидрант, чтобы оказаться лицом к лицу с собеседником. Вынул пачку сигарет и протянул мужчине, но тот отказался. Гленн поднес к губам сигарету, и крошечный огонек зажигалки вспыхнул в сумерках.
– Меня зовут Гленн, – представился он. – ФБР. Мой коллега сейчас опрашивает капитана. А я жду здесь…
Гленн глубоко вздохнул и добавил:
– Он так хочет всем руководить – и ради бога, я уже смирился. Просто надоело бороться. Но это между нами…
Это было сказано будто бы невзначай, просто так. Но Гленн чувствовал, что надо сказать именно это. Он обвел взглядом море, которое снова выглядело спокойным после того, как двигатель вертолета перестал работать. Подсвеченная статуя Свободы словно парила в сумерках.
Гленн опять вздохнул:
– Чертов вечер…
Моряк медленно повернул к нему голову.
– Джо, – назвался он. – Я был здесь вторым рулевым.
Гленн кивнул, обменявшись понимающим взглядом с новым знакомым.
У него сразу же возникла уверенность в том, что мужчину несправедливо лишили повышения. У Гленна, конечно, не было никаких объективных причин так думать. Тем не менее он в этом не сомневался. И вдруг он почувствовал симпатию к этому незнакомцу.
– Лично я, – признался Гленн, – уже одиннадцать лет сижу на одной должности. Из кожи вон лез, но это ни к чему не привело.
– А я застрял, потому что слишком широко открывал рот. Ну и договорился. Так что теперь помалкиваю. Так, по крайней мере, ко мне никто не лезет.
Гленн кивнул.
– Это был банановоз?
– Да, почти новый.
– Тип, который сделал это, – тот мерзавец, что поджег небоскребы. Вы слышали об этом?
– Да, я в курсе.
– До сегодняшнего дня я был уверен, что это борец за экологию, любитель природы, который уничтожает конторы, финансирующие вырубку амазонских лесов.
– Ну да, в новостях так и сказали.
– Только теперь, конечно, все это под вопросом. Перевозка бананов никогда не вредила природе… Так что моя версия писана вилами по воде.
– Лучше не скажешь.
Гленн замолчал. Если этот парень что-то знает, пусть теперь сам говорит. О себе.
Главное – не задавать вопросов.
Туман, пришедший с моря, окутал статую Свободы и поглотил даже огни напротив, на Говернорс-Айленд.
Несколько чаек выстроились в ряд на краю причала, вытянув клювы по ветру. Еще одна скользила над самой водой, словно ждала, что от утонувшего корабля на поверхность поднимется какой-то ценный груз. Сильно пахло йодом.
– Мне кажется, у меня есть идея, – сказал вдруг Джо.
Гленн ничего не ответил.
– Во всяком случае, – продолжал Джо, – теперь я могу говорить, что хочу, без риска лишиться работы: ее больше нет.
Гленн снова промолчал, ожидая продолжения.
– Не стоит думать, что банановоз всего лишь перевозит бананчики. На самом деле все не совсем так.
Он некоторое время смотрел на чаек, затем добавил:
– Раньше их выгружали в пункте назначения, а там размещали на складах, пока не поспеют. И только потом развозили по магазинам. Теперь все иначе. Парни в кабинетах посчитали свои денежки и поняли, что аренда складов – это слишком дорого. Тогда они нашли решение. Теперь, когда мы прибываем в пункт назначения, мы кружим до тех пор, пока бананы не созреют.
– Вы кружите… Что это значит?
– Ну, мы ходим по кругу в открытом море, без остановки, дни и ночи, до тех пор пока бананы не станут спелыми. Потом мы их выгружаем. Это может показаться бредом, но дешевле жечь топливо, чем арендовать склад.
– Это шутка?
– Вовсе нет. И мы… не единственные, кто так делает. Честно говоря, это обычная практика.
Гленн молчал.
– Знаете, – сказал Джо, – в этом бизнесе мы еще не самое большое зло.
– То есть?
– Ну, мы тут с бананами катаемся всего по нескольку дней. А есть и такие, которые кружат гораздо дольше и по другим причинам.
Гленн вытаращил глаза.
– Дольше всего в море «зависают» те, у кого на борту продукты котировок.
– Продукты котировок?
– Да. Возьмите, например, супертанкер, который перевозит нефть. Если он прибывает к месту назначения, а стоимость барреля растет, ему нет никакого интереса выгружаться, потому что назавтра его груз будет стоить гораздо дороже. В его трюмах пятьсот тысяч тонн, так что можно заработать целое состояние, просто выждав момент. Вот он и кружит. Пока цены поднимаются. Он может не причаливать три недели, месяц…
– Какое дерьмо…
– А ведь супертанкеру надо много, очень много топлива…
– Могу себе представить…
– Если же курс падает, то для них это еще хуже. Потому что тут нужно выгрузиться как можно быстрее. И тогда танкеры несутся на максимальной скорости, на пределе, и сжигают так много топлива, что им приходится часто пополнять баки горючим. Но поскольку никто не хочет, чтобы танкеры останавливались, то им предоставляют в качестве сопровождения суда-заправщики, которые снабжают их горючим прямо на ходу. И они тоже жгут немало топлива. Представляете, как все это загрязняет океан? Хороша картинка?..
– Это возмутительно.
– Но вы не волнуйтесь, ваш поджигатель не станет нападать на танкер. Раз уж он борец за экологию, он знает, чем это чревато для моря. На его месте я скорее бы пустил ко дну круизный корабль, это уж точно!
– От них тоже много грязи?
– Не то слово! Мой брат служит старшим матросом в «Карнивал корпорейшн»
[16], у этой компании девяносто четыре круизных лайнера. Недавно появилось исследование, кто-то в Европе заморочился. Ну вот, там доказали, что от этих девяноста четырех лайнеров грязи больше, чем от двухсот шестидесяти миллионов машин, которые ездят по всем дорогам Европы! Они выбрасывают в десять раз больше углекислого газа, чем все эти тачки, вместе взятые. Фактически даже во время остановки лайнеры продолжают загрязнять окружающую среду: им приходится запускать двигатели на холостом ходу, чтобы обеспечить себя электроэнергией. И только по этой причине каждый лайнер, стоя в порту, выбрасывает в атмосферу больше дерьма, чем двенадцать тысяч автомобилей. Углекислый газ, азот, микрочастицы.
