Буквы на стене блестели, как если бы краска была еще свежей. Мне стало страшно.
А что, если он все еще здесь?
Я мгновенно схватил телефон, чтобы позвонить в полицию, но потом передумал. Моя роль в деле была засекречена. Так что, несмотря на внутреннее сопротивление, у меня не было другого выбора, кроме как позвонить Гленну или Роберту…
Гленн взял трубку, и я все ему рассказал.
– Оставайтесь на месте, – велел тот, – я вернулся в Вашингтон, но немедленно пошлю к вам команду.
Ирония судьбы заключалась в том, что поджигатель хотел, чтобы я остановил свои поиски, тогда как я сам уже прекратил их…
Но как, черт возьми, он узнал о моей роли в этом деле? Как это было возможно, я же действовал на закрытой военной базе в Форт-Миде? Это просто немыслимо…
Я подошел к стене. Краска казалась влажной. У меня вдруг зародилось сомнение, и я провел пальцем по нижней горизонтальной линии последней буквы. Палец окрасился красным, и я поднес его к носу. Это было именно то, чего я боялся.
Боже, надеюсь, это не кровь…
– Аль-Капоне! Аль-Капоне!
Я обежал всю квартиру, не переставая звать кота. В отчаянии я осознал, что он не вышел меня встречать, когда я вернулся домой, как это бывало обычно. Я обыскал все, но не нашел его. Я был потрясен. Его нигде не было. В конце концов я взобрался по деревянной лестнице на чердак, ни на что особенно не надеясь: он никогда туда не лазал.
Незваный гость тоже туда не добрался, все было на своих местах, то есть в беспорядке, но в моем беспорядке, узнаваемом, знакомом.
– Аль-Капоне!
Никаких следов… Я готов был заплакать.
Мой бедный котик…
Я уже собирался спуститься по лестнице, как вдруг мое внимание привлекла одна из коробок, обычная картонная коробка, одна из многих. Я подошел к ней.
Аль-Капоне был внутри этой коробки, перепуганный, но живой, он забился в самый угол. Я взял его на руки и дал волю слезам, прижимая кота к себе. Я целовал его в лоб, баюкая на руках. Ему всегда это нравилось, но на этот раз он упорно молчал. Бедный кот был явно в шоковом состоянии.
Я глубоко вздохнул.
Все вернулось на свои места.
Я все еще гладил кота, когда мой взгляд упал на другую коробку, гораздо меньших размеров.
Пистолет моего отца.
Когда Аль-Капоне немного пришел в себя, я опустил его на пол и взял коробку, в которой лежало оружие. Открыв ее, я прикоснулся к холодному металлу пистолета. После секундного колебания я сунул тяжелое оружие в карман, а обойму – в другой.
Через десять минут на место происшествия прибыли сотрудники ФБР с командой экспертов и всем прочим. Новое вторжение в мою частную жизнь, но на этот раз успокаивающее.
Я предполагал, что мне зададут вопрос о смысле послания, оставленного на стене, но, видимо, команду проинструктировали, так что следователи меня об этом не спрашивали.
Было уже почти два часа ночи, когда я отправился в постель после того, как постарался навести порядок в квартире и, как мог, оттер стену в спальне. Я был вымотан, но все же решил как можно скорее избавиться от следов вторжения. В каком-то смысле мне нужно было перелистнуть эту страницу и вернуть себе свой дом. Но угроза на стене не выходила у меня из головы, наполняла меня тревогой, как прооперированная опухоль, насчет которой все время спрашиваешь себя, а не вырастет ли она снова.
Я взял в руку пистолет, довольно старую полуавтоматическую «беретту». Оттянул затвор, чтобы дослать патрон в патронник, и положил оружие на ночной столик. Никогда не думал, что однажды мне придется спать с пистолетом возле подушки.
Я сказал себе, что поставлю усиленную входную дверь и решетки на окна, которых там никогда не было. Неужели я собирался жить теперь заточенным в тюремной камере?
В конце концов мне удалось уснуть: разум даже в состоянии тревоги все же уступает требованиям тела. Если только это не душа взывала о нескольких часах отдыха…
Посреди ночи я вдруг открыл глаза.
Тишину погруженной во мрак комнаты едва нарушал легкий свист ветра в дымоходе камина.
Я знал.
Поджигатель не следил за мной до дома. В последний раз я приезжал домой еще до того, как мне удалось предоставить ФБР полезную информацию, так что у меня не было никаких причин заподозрить поджигателя в слежке.
Он узнал, где я живу, совершенно иным способом.
22
Гленн озабоченно и раздраженно покачал головой и бросил на стол несколько утренних газет.
– Поджигатель передал во все СМИ один и тот же ультиматум. Он обещает устраивать новый пожар всякий раз, когда в амазонских лесах будет вырубаться участок, по площади равный Центральному парку.
Обозленный Роберт тяжело дышал, расхаживая по кабинету взад и вперед.
– По крайней мере, – в конце концов бросил он, – у нас есть несколько дней.
Гленн пожал плечами:
– Я так не думаю. По-моему, все происходит гораздо быстрее.
Он наклонился к компьютеру и запустил поиск.
– Вот послушай-ка: «Амазонские леса вырубают со скоростью сто сорок восемь гектаров в час. Только в Бразилии за год площадь уничтоженного леса оказалась равной миллиону футбольных полей…»
– Вот как, неужели? Черт, эти бразильцы серьезный народ…
Гленн поморщился:
– Если верить тому, что пишут в газетах, бразильцы почти не трогали свой лес, пока там не появились наши банки и инвестиционные компании со своими миллиардами.
Роберт вздохнул:
– Сто сорок восемь гектаров в час… Площадь Центрального парка около трехсот сорока гектаров, то есть нам обещают пожары каждые два или три часа. Черт, это пугает.
Гленн задумчиво кивнул.
– Хорошая новость состоит в том, что теперь мы уверены в его экологической мотивации, так что можно серьезно сузить поиски. Но он не ограничится финансовыми компаниями – и это плохая новость.
– Почему ты так думаешь?
– Небоскреб в Чикаго. Там сидела одна финансовая компания, но она никак не скомпрометировала себя в Амазонии, я проверил. В этом здании целью, несомненно, была фирма «АДМ», даже если они и отрицают всякую связь с вырубкой лесов. Так что это расширяет список возможных целей. Если нам придется защищать все конторы, которые наносят вред природе, проще будет закрыть весь Манхэттен и все деловые центры страны.
– Что это еще за «АДМ»?
– «Арчер Дэниелс Мидленд» – гигант агробизнеса.
– А, ну да, конечно, – сказал Роберт, глубокомысленно кивнув. – И все-таки странно, что этот тип так долго ждал, чтобы сделать признание и взять на себя ответственность за свои деяния…
