– Возможно, тем не менее я не хочу больше его видеть. С меня хватит. Не волнуйтесь, я найду оправдание, причину отказа работать с ним, которая вас не скомпрометирует.
Анна вздохнула.
– Что бы ни случилось, – прошептала она, – это мне навредит…
– Я не очень понимаю, каким образом?
– У меня нет под рукой других провидцев, как вы знаете. Я просто одинокая женщина, которая руководит лабораторией предвидения, будучи лишенной собственного дара, лишенной и интуиции, и команды. Моя шкура недорого стоит.
– Вы в этом не виноваты.
– Да, но начальству нужны результаты, а не извинения.
– Вы же федеральная служащая, правда? Вас в любом случае нельзя просто уволить.
Она пожала плечами:
– Так многие ошибочно думают: американский чиновник может потерять свое место в любой момент, особенно при отсутствии результатов.
– Я этого не знал, – признался я.
Снова пустота, мгновение неловкого молчания, которое Анна в конце концов нарушила.
– Посмотрите на Гленна. Он хороший парень. Я ему доверяю, и ему нелегко каждый день терпеть такого коллегу. Но он любит свою работу, умеет быть полезным… Он философ и способен мириться с мелочами. Я не раз слышала, как Роберт очень нелестно отзывается о нем в его присутствии, но Гленна это не волнует, он сосредоточен на деле, на том, что для него важно…
– Анна, я отлично понимаю, что вы стараетесь на меня повлиять, но поймите, моя ситуация отличается от положения Гленна: Роберт – не мой сослуживец, у меня нет никаких обязательств, которые я должен выполнять. Я тут, вообще-то, по доброй воле, черт возьми! Это недопустимо – получить в качестве компенсации пожизненное лишение возможности заниматься своим ремеслом! Вы понимаете?
Она спокойно кивнула:
– Конечно, но вы, как и я, знаете: независимо от того, что мы решаем делать в жизни, на нашей дороге всегда встречаются несносные типы, которые вызывают у нас желание все бросить. Но разве этого достаточно, чтобы заставить нас свернуть с избранного пути? Нет, я так не думаю, в противном случае вы вверите свою судьбу в руки этих субъектов, и когда в старости обернетесь назад, то осознаете, что это они диктовали вам направление и управляли вашей жизнью. И это вы сами дали им власть, которой они не заслуживали.
Она смотрела на меня, явно ожидая моей реакции.
Нечего сказать, попал я в переделку…
Я выпил глоток воды.
– Я подумаю.
– Быть свободным – значит действовать по собственному выбору, а не на основании того, что говорят или делают другие.
Она замолчала, и я задумчиво покачал головой.
Я вспомнил об обещании, которое дал себе сегодня утром: не принимать поспешных решений, когда на меня давят извне.
Я встал и начал расхаживать вдоль оконных проемов; мне нужно было прислушаться к сигналам моего тела.
Что я ощутил при мысли о том, чтобы все прекратить?
Не слишком очевидно… Нечто вроде пустоты в животе. Было ли это приятно?.. Едва ли.
Я сделал глубокий вдох, чтобы изменить внутреннее состояние.
Что я почувствовал, когда задумался о продолжении работы?..
Моя грудная клетка и живот словно напряглись в этот момент, но напряжение не было нервным, как при стрессе или волнении, нет, скорее, оно напоминало подготовку мускул к действию.
Мое тело знало, что я должен делать.
Я повернулся к Анне.
– Хорошо… – сказал я ей.
Зазвонил телефон, на этот раз мой.
Это был Билл Кримсон.
– Секунду, – извинился я перед Анной, – это мой агент. Мне надо ответить, это важно.
– Без проблем.
– Алло, Билл?
– Тим, я постараюсь быть предельно ясным, – начал он своим хриплым голосом. – Я устроил тебе интервью у Опры, и, раз уж ты ни разу не был на телевидении, я расшибся в лепешку, чтобы срочно организовать для тебя медиатренинг с лучшим коучем в Нью-Йорке. А ты что творишь?! «Абонент не доступен»! Ты договариваешься о встрече, потом отменяешь ее, потом снова договариваешься… при этом оставаясь все время «вне зоны действия» и…
– Но…
– Заткнись! И тут Опра отзывает приглашение. Я выворачиваюсь наизнанку, звоню черт знает сколько раз, пока наконец мне не удается поговорить с режиссером, чтобы выяснить, что случилось, и договориться по новой, и что же я узнаю? Вмешалось ФБР, дав понять, что не стоит тебя приглашать… Что это еще за бред?! Короче, я не знаю, чем ты занимаешься в свободное от романов время, и не хочу этого знать, я не знаю, что ты натворил, почему тебя преследует ФБР, но я точно знаю, что больше не хочу о тебе слышать. Никогда! Ты понял меня? Никогда! Все кончено!
И он повесил трубку, кипя от гнева.
Я просто остолбенел от изумления.
21
Анна толкнула дверь кабинета, где должны были ждать Гленн и Роберт. Та со скрипом открылась.
В кабинете находился только Гленн; в этой маленькой комнатушке без единого окна стоял затхлый воздух и невыносимая жара. Гленн сидел на офисном стуле перед компьютером с пожелтевшей от въевшейся грязи клавиатурой.
– Вы видели Тимоти? – спросила Анна.
Гленн повернулся на стуле и посмотрел на нее:
– Да, и слышал тоже. Как и все по крайней мере на шести этажах.
Анна закрыла за собой дверь и прислонилась к стене.
– Его можно понять. Если позволите, то, что вы сделали, не просто возмутительно, но вдобавок не слишком умно. Нет, честно, чего вы ожидали? Что он поблагодарит вас за то, что вы опорочили его перед Опрой?
Гленн откинулся назад, и спинка стула накренилась.
– Думаю, это инициатива Роберта, я вообще был не в курсе. Но не стоит преувеличивать, передачу отменили не потому, что пострадала его репутация…
– Все гораздо серьезнее. Когда его агенту стало известно, что инициатива разрыва договоренности о приглашении Тимоти на передачу исходила от ФБР, тот отказался работать с Фишером. Вы представляете последствия? Кажется, этот агент весьма влиятелен в литературных кругах… Тимоти просто раздавлен. Под угрозой оказалась вся его писательская карьера. Даже издатель может от него отказаться…
Гленн покачал головой:
– Я не понимаю, каким образом это стало ему известно и почему Роберт не был более сдержан с помощниками Опры. Обычно нам удается добиться желаемого, не слишком вдаваясь в подробности. Но Роберт, видимо, решил, что действует правильно и что при таком раскладе Тимоти непременно продолжит работу над делом…
– Ну что же, он преуспел. Тимоти больше не хочет вас видеть. Что он вам только что сказал?
