– Скажи, что ты хочешь, – проговорила она глухо.
Сначала я хотел попросить трахнуть меня, потом отсосать. Любой вариант был бы классным, но что-то поднялось от паха, который горел огнем, закрутилось под желудком, стрельнуло в сердце. Я открыл глаза.
– Пожалуйста…
Ошейник буквально душил меня.
Дарина поерзала, потерявшись грудью о мою грудь.
– Скажи, Кир, – повторила она.
А я опять только и выдавил, что:
– Пожалуйста, сними…
Она поднялась резко, взглянула на меня, видимо не расслышала.
– Что?
Я запрокинул голову, надеясь, что она поймет про ошейник и дернул руками.
– Сними все… – еле выдавил из пересохшего рта. – Красный.
Все было, как в тумане. Ее бормотания и всхлипы. Я едва ли разбирал слова. Кажется, она перепугалась и материла свои непослушные пальцы и громоздкую пряжку на ошейнике.
Едва она поддалась, я смог вдохнуть полной грудью.
– Браслеты, – попросил уже громче, хватая ртом воздух.
– Сейчас, Кир. Сейчас. Я стараюсь.
Оковы освободили мои руки, и я тут же перевернул Дарину на спину, прижимая ее к матрасу. Ее ладони легли на мое лицо, глаза стали огромными от страха и влажными от волнения.
– Я… что-то сделала? Тебе больно? Не так? – забросала она меня вопросами.
Вместо ответа я крепко поцеловал ее в губы, не в силах сдержать какой-то психический смех.
– Ты прекрасна, малышка. Идеальна.
– О, боже… Я так испугалась!
Дарина смеялась и плакала от облегчения.
– Я люблю тебя, Дарин. Так люблю.
Она замерла, и я воспользовался этим, чтобы войти в нее. Медленно, чувствуя каждый миллиметр бархатистой влажной глубины. Дарина прерывисто втянула ртом воздух, все еще не находя слов для ответа.
– Люблю, – повторил я, начав двигаться. – Но я всегда буду сверху. Понимаешь? Потому что – это я.
Приподняв бедра мне навстречу, Дарина замерла, безмолвно признавая и принимая это, а потом тихо проговорила:
– Знаю. За это я тебя и люблю.
Вряд ли этот секс можно было назвать выдающимся. Я не мог ждать, не мог терпеть. Наращивая скорость, я просто вколачивал в нее эти истины, но Дарине, кажется, и не нужно было другого. Она всхлипывала и смеялась, встречая краткий колкий оргазм, а я напротив, кажется кончал целую вечность. Даже потом, лёжа на ней без сил не мог успокоить сладких спазмов. Дарине пришлось самой перевернуть меня на спину и улечься сверху.
Кажется, за этот день мы прожили целую жизнь и узнали все тайные истины. И это было только началом того, что нам обещала взаимная любовь.
Рин
Я лежала на груди Кирилла, слушая как бьется его сердце, точно зная, что я не просто его игрушка или блажь. Набившие оскомину три слова звучали из его уст музыкой, расставляя по местам все недостающие кусочки пазла наших отношений. После всего, что случилось за два дня я больше не чувствовала себя прежней Дариной. Я словно трансформировалась какое-то другое существо, раскрыла в себе новые грани и свойства. Кажется, теперь с могла преодолеть все, никакие лимиты мне не нужны.
Правда, я все еще переживала из-за его «красного». Когда дыхание Кира выровнялось, я поспешила спросить:
– Почему ты сказал «красный»? Я так испугалась, думала, что сделала тебе больно.
– Нет, ты все сделала прекрасно, – ответил он. – Просто я не мог больше быть внизу. До асфиксии. Прости, что напугал.
– Все нормально. Для этого ведь и придуманы стоп-слова.
– Да, но у меня такое чувство, что ты все время о них забываешь.
– Я помню, Кир, но…
– Это же не соревнование, детка. Ты можешь и должна меня притормозить или остановить, если это необходимо.
– Знаю…
– Знаешь, но молчишь.
Я не видела его лица, но в голосе слышалась улыбка.
– Сомневаюсь, что ты был рад услышать стоп-слово. Я чуть не отчаялась, если честно.
– Ты заставляешь меня отчаиваться и другими способами. Например, когда врешь…
Конечно, мы не могли это замолчать. Да и не стоит, пожалуй.
– Кир…
Я поднялась и села рядом, убирая с лица выбившиеся из пучка волосы.
– Стоп-слова не радуют Мастера, Дарина, но я пережил не просто отчаяние за тот час, пока искал тебя. Похоронить успел раза три. Попробуй сейчас представить себя на моем месте.
Я попробовала и получилось. Мне плохо было даже представлять Кира на борту самолета. Я всегда отслеживала его рейс через онлайн-диспетчера и чертовски психовала те минуты между посадкой и его звонком. Да и само отсутствие Салманова, связанное с делами Агеева, всегда меня волновало и тревожило. Кир мне звонил из командировок, мы были на связи, и это успокаивало.
Что бы я чувствовала на его месте? Если бы допустила угрозу его жизни.
Нет, я не могла представить это.
Перекинув ногу через Салманова, я уселась на него, обняла ладонями лицо и поцеловала в губы, ласково и нежно, отклонилась и искренне проговорила:
– Прости меня, пожалуйста. Мне так жаль. Я не должна была скрывать от тебя новую квартиру. Струсила и боялась гнева Мастера, боялась, что ты будешь давить и ругаться. Обещаю, этого больше не повториться. Правда. Клянусь.
– Примерно такие слова я и ждал вчера вечером от моей покорной.
Я зажмурилась, не выдерживая пристальный взгляд темных глаз.
– Прости, – забормотала снова. – Сама не знаю, что на меня нашло. Накрутила себя по дороге. Наказание в офисе было… тяжелым.
– Оно и не должно было быть легким.
– Да, конечно. Но мне было так больно и одиноко там одной.
– Мне тоже, Дарин. Мне тоже. Я ведь не пытался унизить тебя, детка. Но ты должна усвоить уже, что нельзя водить за нос близкого человека.
– Теперь понимаю. Прости.
– Почему не остановила меня потом?
– Не знаю. Наверно, понимала, что должна принять наказание. Я правда не считаю, что ты обращаешься со мной, как с собакой. Это было сгоряча.
– И на том спасибо.
– Тебе спасибо, что не дал мне уйти.
– Спасибо, что была со мной терпеливой госпожой.
– Наверно, только это отделяет меня от полного фиаско, – рассмеялась я.
– Нет, это не в тебе дело. Просто я не могу быть снизу, как оказалось. Несколько часов – это уж много. Хотя меня теперь вряд ли отпустят фантазии о властной наезднице, которая меня объезжает.
Я ушам своим не поверила.
