– Сейчас подходящий для Миши вариант ищут по международным донорским базам, – объясняю я. – Но пока ничего.
– Как же это глупо и несправедливо, – сокрушается мужчина. – Нельзя, чтобы все лечение оказалось бессмысленным.
– Нельзя, – я киваю, а сама чувствую все больший и больший упадок сил в связи с этим разговором. – У меня была мысль найти нашего отца, но…
– Что? – хмыкает Грэй.
– Я понятия не имею, где он может быть, – признаюсь честно. – Он ушел из семьи еще много лет назад и с тех пор ни разу не пытался выйти на связь и узнать, как там поживают его дочь и сын… Может быть, он вообще уже умер.
– Паршиво, – говорит мужчина.
Я киваю:
– Угу, – но так не решаюсь спросить, может ли он помочь с поиском. Вместо этого просто утыкаюсь носом в кружку зеленого чая, принесенную официантом, и осторожно дую на поднимающийся над ней ароматный пар, чтобы хоть немного успокоить собственные мысли…
Наша с Грэем беседа ненадолго замолкает, но не замолкает мое сердце, которое так и продолжает часто биться в присутствии этого мужчины.
– Ну а как ты сама? – осторожно спрашивает Грэй спустя пару минут, видимо, чтобы хоть как-то нарушить наступившее молчание.
Впрочем, это молчание я не назвала бы гнетущим – даже странно, правда? Встретились после полутора месяцев расставания двое человек, предположительно влюбленных друг в друга, молчат, смотрят искоса один на другого, а какой-то настоящей неловкости нет. Поначалу была – по крайней мере, у меня, – но стоило пошутить и вместе рассмеяться, а потом заговорить о Мише, и стало гораздо спокойнее.
– Я приехала сдавать экзамены, – отвечаю я. – Пробуду здесь числа до десятого или около того…
– И много сдавать? – спрашивает Грэй.
– Пять предметов.
– Ого! Нервничаешь?
– Немного, – признаюсь честно. – Но я старательно готовилась и надеюсь, что все пройдет хорошо.
– Я тоже так думаю, – мужчина кивает. – И когда первый экзамен?
– Послезавтра.
– Что, прямо в католическое рождество?!
– Ага. У нас ведь это не считается праздником.
– Все равно жестоко! – решает Грэй.
– Ну, пожалуй, – улыбаюсь я.
– А как ты собираешься отмечать новогоднюю ночь?
– Никак, – пожимаю плечами. – Тридцатого будет второй экзамен, после сдачи отметим с одногруппниками в какой-нибудь кафешке, тридцать первого приглашу в гости Катю или сама к ней схожу, но праздновать она будет с семьей, ну а я… Честно говоря, мне и не хочется ничего отмечать. Мой брат болен раком, как-то не до праздника. Просто хочу поскорее закончить все дела и вернуться к нему и к маме.
– Понимаю, – кивает Грэй. – Но я считаю, что хотя бы немного отдохнуть и отвлечься все равно необходимо.
– И что же ты предлагаешь? – фыркаю я, ни на что не рассчитывая, на самом деле, но…
– Можем отметить вместе, – вдруг говорит мужчина.
– Что-о-о?! – у меня от неожиданности аж чай из носа чуть не выливается. – Неужели тебе не с кем отмечать?! И вообще… ты же собирался уехать через неделю из страны! Ну, мне Катя так сказала…
– Это правда, но я могу задержаться ненадолго, – он улыбается. – И вообще, спроси меня, куда именно я уезжаю.
– И куда же? – хмыкаю я, не понимая, зачем должна об этом спрашивать.
– В Израиль.
– Да ладно?! – офигеваю я тут же. – Ты шутишь?!
– Ничуть, – он смеется.
– Вот это совпадение!
– Это не совпадение, – Грэй качает головой.
– В смысле? – морщусь я.
– У меня был выбор между Украиной, Вьетнамом и Израилем. Я выбрал Израиль, чтобы быть ближе к тебе, – на этом месте мое сердце снова делает кульбит. – Даже если бы сейчас мы с тобой не увиделись, после новогодних праздников, добравшись до Израиля, я сам написал бы или позвонил бы тебе и предложил встретиться.
– Для чего? – спрашиваю я, а сердце колотится, как сумасшедшее, едва не выпрыгивая из груди.
– Ты нравишься мне, – говорит Грэй, а я мгновенно задыхаюсь, невольно вцепляясь побелевшими пальцами в столешницу. – Нравишься мне практически с самого первого дня знакомства. Сначала я не понимал этого, не мог признаться даже сам себе, а когда наконец признался – было уже слишком поздно… Ты сбежала от меня с такой прытью, что я решил: этой девочке определенно нужно немного времени, чтобы прийти в себя, – он смеется, а я краснею. – Я не стал тебя дергать. Сначала даже решил, что это конец. Но прошло немного времени, и я подумал, что должен попробовать снова. Я собирался сделать это в Израиле через пару недель. Но ты меня опередила.
19 глава
ГРЭЙ
Аня смотрит на меня широко распахнутыми глазами и краснеет, краснеет, краснеет… пока не становится совсем багровой, как морозный августовский закат. Сравнение странное, конечно, зато точное, потому что я много таких закатов видел – могу ручаться.
А вот за чувства Ани ручаться не могу. Ее реакции – неожиданные и эмоциональные, – уже не раз ставили меня в тупик, и я боюсь, что сейчас все снова может повториться. Не удивлюсь, если всего через мгновение она сорвется с места и умчится прочь, оставив мне оплачивать счет за ее зеленый чай и снова думать черт знает о чем…
Вот только опять идти в бар и заливать там свою боль крепким алкоголем мне совсем не хочется. Этого и в прошлый раз хватило сполна. Я тогда пил пять вечеров подряд и даже забил на рабочие вызовы из комиссии.
Конечно, надо признать, Аня была не единственной причиной: еще одним поводом напиться и просто ничего не помнить был мой дурной старший брат, но к нему я приходил потом еще трижды и в конце концов взял с него слово, что он будет рассказывать о своем темном прошлом и пятилетнем тюремном сроке каждой девушке, которую пригласит к себе домой… ну, или которая сама пригласит его. Хочу, чтобы они знали о его проблемах с самоконтролем до того, как ложиться с ним в постель. Мне кажется, это разумно и справедливо. Кроме того, я убедил Арсения в том, что после освобождения он должен пойти на прием к хорошему психологу: регулярные сеансы не только позволят разобраться в случившемся тогда срыве, но и помогут социально адаптироваться после тюрьмы…
Стоп.
Почему я опять думаю про брата?!
Прямо сейчас передо мной сидит багрово-красная Аня – а в моей голове просто гуляет ветер… Ну да ладно, на самом деле, это совсем неудивительно: думать о ней – страшно. Думать, что она ответит на мои признания и предложения, – страшно. И думать, что прямо сейчас она может окончательно отвергнуть меня, раз и навсегда, – страшно!
Но выбора просто нет.
– Так ты что-нибудь скажешь? – спрашиваю я у нее осторожно, потому что если она продолжит молчать – я просто ебнусь, сварившись заживо в собственных мыслях.
