Ужасно.
Неудивительно, что прямо сейчас я люто ненавижу брата, правда?
И совсем не хочу его видеть.
Но выбора нет.
В тюрьме меня встречает охрана, чтобы проводить в специальную комнату для свиданий. Перед этим проверяют документы, проводят досмотр и заставляют подписать пару бумаг. Потом я наконец оказываюсь на месте.
Жду минут пять – потом брат наконец появляется. Сильно заросший, с давно потухшими глазами, в черно-серой робе, которая жутко оттеняет его бледную кожу. Арсений находит меня взглядом и быстро направляется ко мне. Тогда я встаю, чтобы коротко пожать ему руку.
– Привет, брат, – говорит он.
– Привет, – отзываюсь я и сажусь. Он садится напротив и сверлит меня таким мрачным взглядом, что хочется отвести глаза… мне! Мне хочется отвести глаза! Человеку, который не боялся сталкиваться взглядами с убийцами, работорговцами, наркодилерами, криминальными авторитетами, держащими в страхе все Объединенные Арабские Эмираты! – Как твои дела?
– Как сажа бела, – усмехается Арсений, и я в ответ тоже невольно фыркаю. – А ты какими судьбами снова в России? Мне казалось, что ты умотал надолго, чтобы спасать девочек в Эмиратах…
– Этим я и занимался, – отвечаю сухо. – Пока не провалил одно из заданий. Точнее – не провалил, но сам спалился.
– Раскрыли? – спрашивает брат.
– Точно, – киваю.
– Сочувствую.
– Ладно, – отмахиваюсь от него. – Я пришел говорить не о себе, а о тебе.
– А что обо мне говорить? – спрашивает Арсений. – Мне еще полгода нужно сидеть, а потом наконец выйду на свободу. Да только тебя же все равно не будет в стране в это время, верно?
– Скорей всего. Это-то меня и пугает.
– Чем же? – хмыкает брат.
– Не хочу, чтобы ты повторил свой проступок.
Арсений хмурится:
– Издеваешься?! Я же говорил, что я не…
– Я помню.
Помню, но не верю. И брат прекрасно все понимает:
– Ты все еще думаешь, что я изнасиловал ее?!
– Да, – говорю мрачно.
– Да ты… – у него сжимаются кулаки, и боковым зрением я вижу, как к нам делают шаг охранники с двух сторон помещения.
– Все нормально, – успокаиваю я их, а потом обращаюсь к брату: – Возможно, ты ошибся. Возможно, ты не хотел сделать ей больно. Но сделал – и я не могу допустить, чтобы это повторилось, – в этот момент в моей голове всплывает яркой картинкой маленькая, дрожащая, до смерти напуганная Аня, и я быстро отгоняю это видение.
– И что же ты предлагаешь?! – язвительно спрашивает брат.
– Я хочу, чтобы ты пообещал мне, что каждую девушку, прежде чем приглашать домой, ты будешь предупреждать о том, что ты сидел за изнасилование…
– Я ее не насиловал! – вспыхивает Арсений, не выдерживая, вскакивая с места и набрасываясь на меня с кулаками. Ударить он не успевает: охрана вовремя хватает его, скручивает и выводит прочь.
Я остаюсь один.
17 глава
АНЯ
Двенадцатого ноября мы с Мишей, мамой и двумя терапевтами-онкологами, которых оплатил нам Авель – один российский, другой израильский, – вылетаем в Тель-Авив, чтобы попасть в Шибу – знаменитую на весь мир больницу, где в отделении медицинского туризма занимаются в том числе детской онкогематологией. Мария Анатольевна, лечащий врач Миши из рогачевского онкоцентра, одобрила эту поездку, тем более что мест в группу экспериментального лечения все равно уже не осталось:
– Я думаю, что это хороший шанс, – сказала она, и мы с мамой зацепились за эту фразу. Буквально накануне надежда спасти Мишу умерла в моем сердце и в сердце мамы – а теперь возродилась с новой силой. Восстала, как феникс из пепла, и мы были намерены не дать ей умереть снова.
Катя осталась в Москве, чтобы заниматься социальными сетями, фондами и сбором денег. Это чистая правда, что Авель перевел на счет Шибы сто пятьдесят тысяч долларов – больница подтвердила это, как и то, что большая одноместная палата для Миши уже готова, – но мы все равно решили перестраховаться и собрать еще денег. Сколько получится, хотя бы немного. Если они вдруг не понадобятся – мы просто отдадим их в один из благотворительных фондов, занимающихся помощью онкобольным детям.
В колледже меня отпустили с большим нежеланием – все-таки второй курс, много профильных предметов и практических занятий, – но я пообещала вернуться через полтора месяца, чтобы сдать зимнюю сессию, и они согласились, понимая, что жизнь и здоровье младшего брата для меня сейчас в приоритете. Естественно, мне все равно придется каждый день заниматься. Я договорилась с преподавателями и одногруппниками, что мне будут высылать лекции, домашние задания и контрольные работы. Так что тупо сидеть возле кровати Миши не получится: дел будет невпроворот.
Оксана Леонтьевна и Дебора, сопровождающие нас всю дорогу от Москвы до Тель-Авива, следят за состоянием Миши и за тем, чтобы мальчик нормально перенес перелет. Брат держится отлично: ест, спит, играет в видеоигры и читает. Это его первый полет на самолете, так что еще он с любопытством осматривает все вокруг и любуется видами из иллюминатора. Нас с мамой безумно радует загоревшийся в его глазах живой огонек. Он уверен, что все получится, и он полностью поправится. Мы с мамой боимся загадывать так далеко, конечно, но даже сам факт, что мы летим в известнейшую международную клинику, где успешно лечат острый лимфобластный лейкоз, очень сильно обнадеживает.
Оксана – российский доктор из рогачевского онкоцентра и стажер Марии Анатольевны, и она согласилась участвовать в транспортировке Миши и передать израильским коллегам карту, анализы и другие исследования брата. Дебора – врач из Шибы, она и вовсе специально прилетела в Москву, чтобы сопроводить будущего пациента их клиники.
Оксана и Дебора начали общаться по поводу Миши еще вчера – и теперь продолжают, обе постоянно находясь возле его постели.
Если честно, все это выглядит немного сюрреалистично: еще позавчера я была уверена, что мой брат умрет, и готова была выпрашивать деньги где угодно и как угодно… черт, да я девственность пыталась продать, чтобы оплатить эту проклятую экспериментальную программу! Ну а сегодня наше лечение полностью оплачено, и мы летим в Израиль частным самолетом и с двумя сопровождающими врачами…
Неужели это не сон, а реальность?!
Я безумно благодарна Авелю. У меня есть его контакты, и за последние два дня я успела немного пообщаться с ним (в основном по делу) и миллион раз поблагодарить. Проблема только в языковом барьере: он не знает русского, а я плохо говорю (и даже пишу) по-английски. Гугл-переводчик в помощь, как говорится, но все равно наше общение было скомканным и формальным.
Но ладно Авель: он просто возвращает долг.
Кому я благодарна еще больше – так это Грэю. Потому что Грэй мог как угодно распорядиться обещанием своего должника, но выбрал помочь мне и моему брату, ничего – ничего, понимаете?! – не попросив взамен.
