Золотой венок. Символ Афины.
Глава 5. Новое начало
Храм вздрогнул. По выполненным из черного мрамора колоннам заструился оранжевый свет. Наверх бурной рекой рвануло жаркое пламя, за которым послышалось монотонное пение. Жрецы, один за другим выходили вперед, их глубокие раскатистые голоса сливались в один. А вместе с ними сливалось и пламя.
Шар, а если точнее… Яйцо. Огромное раскаленное и удивительно яркое. Оно, сверкало, буквально-таки искрилось на воздухе и громко шипело. Словно костер, в который только что закинули вязанку дров.
Хор жрецов прибавил в громкости. Увеличил тональность. Стал выше, бархатистее. Шар из чистого пламени завис на месте, чтобы через секунду подняться на метр вверх. Затем еще на один. И еще, и еще… Все выше и выше, пока наконец не завис над храмом навроде второго солнца. Только в разы горячее.
Внезапно… Крак!
Скорлупа треснула. Нет. Разлетелась на части дождем из раскаленных осколков, которые с омерзительным шипением один за другим падали на землю храма. Прошло мгновение. Второе, третье… И вот, с зычным клекотом наружу вырвалось голова … животного? Нет, птицы! Огромной огненной птицы! Оранжево-красное оперение, бритвенно-острый клювом и зоркие глаза… Абсолютно черные. Словно угольки потухшего костра.
Феникс. Символ Возрождения.
Храм вздрогнул во второй раз. Пение жрецов затихло, а здание погрузилось в напряженное молчание. Все, кто был внутри и снаружи ждали. Ждали, что же будет дальше.
— Кри-и-и-и!
Птица задрала голову вверх, а из ее мощной глотки вырвался пронзительный клич. Затем… Крак! Громадные, не меньше десяти метров в размахе крылья распахнулись в стороны, разбив на части остатки скорлупы. Толчок когтистых лап, и огромная туша рванула вверх.
Распорядители Олимпиады, главы команд, а также сотни и сотни людей, попавших на Церемонию, замерли на месте. Синхронно подняли глаза, без единого слова наблюдая, как огненный феникс с ревом устремился вверх.
Вверх, вверх, снова вверх… Мощные крылья несли существо прямо в небеса. Заложив крутой вираж, птица кувыркнулась в воздухе и с последним победным кличем исчезла из вида смертных.
Вот только за ней наблюдали не только смертные.
— Вот и все, — спокойно заметил Зевс, когда гигантская туша скрылась в черной воронке туч, заполнивших недавно синее небо. — Судья занял положенное ему место.
Он повернулся к застывшим на месте богам и церемонно поднял чащу из чистого золота над головой.
— Внемлите мне, братья и сестры! Олимпийские Игры официально открыты!
Одиннадцать кубков взметнулись вверх.
— Citius, altius, fortius!
Как только с официальной частью было покончено, боги покинули террасу Олимпа и вернулись в главных зал, где быстро разбились на группки. По величественному храму один за другим прокатывались шепотки и негромкие разговоры. То тут, то там слышался раскатистый смех Диониса, который, впрочем, очень быстро сменился подозрительным бульканьем.
На террасе осталась только Афина. Хотя… Из толпы выделился стройный юноша и с плутовской улыбкой небрежно устроился рядом, привалившись спиной к парапету.
— Феникс, значит? Кто бы мог подумать, что старика потянет на спецэффекты. Что там было в прошлый раз? Большая змеюка?
Афина с трудом удержала улыбку. Гермес принципиального игнорировал формальный этикет, принятый на Олимпе еще в Древние Века, и старательно подрожал слэнгу современной молодежи. И чем больше Вестник Богов проводил в компании смертных, тем лучше у него получалось.
Что ж… Популярности это ему не прибавило. Большинство Олимпийцев — которые и раньше-то относились к богу хитрости с явным предубеждением — теперь открыто его презирали. Но… только не Афина.
Даже наоборот, «манеры» юного бога приносили покровительнице мудрости немалое удовольствие, и она даже не пыталась это скрывать. Она сама мало чем отличалась. Как-никак, Гермес не единственный, кто предпочитал дома смертных зеленым склонам Олимпа.
— Сестра?
— Если мне не изменяется память, то это все же дракон, — повертев бокал в руках, припомнила богиня. — Но Феникс отличный выбор. Одна Империя сгорит в огне, а из ее пепла возник новая.
Гермес иронично прикрыл один глаз и ухмыльнулся.
— Прекрасная и могучая? Которая учтет ошибки прошлой? С опытным лидером, который приведет ее в лучшее будущее?
— Таков план, — без тени улыбки ответила Афина.
— Что ж… — Бог хитрости поднял бокал, словно собрался произносить тост, и звонко чокнулся стеклом с сестрой. — Тогда за новое начало!
Внезапно со стороны храма дохнуло зимним морозом, а по полу побежал белый иней. За спиной Гермеса раздался скрипучий старческий голос:
— Осторожнее со словами, юный вестник. Кости глупцов, что желали изменить историю, устилают дорогу в Тартар.
— Пф-ф-ф… Кха-Кха, — подавился амброзией Гермес, только чтобы развернуться на пятках и с искренней улыбкой на лице всплеснуть руками. — Тетя! Как я рад тебя видеть! Тебе что-то налить? Или у тебя обет трезв…
— Замолкни, — Деметра оборвала его жестом руки. — Я не в настроении тебя слушать.
Старческие лицо женщины устилали глубокие морщины, выдавая истинный возраст. Вот только, если смертные с течение времени лишь дряхлеют и сохнут, боги… Боги набирают силу. И Деметра, одна из самых древних богинь и старшая сестра Зевса, не только не утратила ни крупинки своей былой мощи, но еще и приобрела скверный характер.
Холодные светло-голубые, словно две льдинки глаза пригвоздили Гермеса к земле, а вытянутая в сторону костлявая рука не оставляла никаких сомнений. Богиня желала диалога. И юного бога в этом разговоре не значилось.
Впрочем, юноша даже бровями не повел. Только повернулся к сестре и прикрыл лицо рукой, словно собрался шептать. Голос при этом он не понизил.
— Сестра? Мне кажется, или мне тут не рады?
— Верное наблюдение, — с трудом с трудом удержала улыбку богиня. — Тебя явно не любят.
Гермес скорчил грустную рожицу.
— Но почему? Я ведь такой милашка.
— Довольно! — Деметра зло пристукнула башмаком, подняв в воздух вихрь из снежинок. — Не вынуждай меня повторять во второй раз, вор.
— Понял, понял! Ухожу, — юноша сделал последний глоток и со звоном поставил его на стол. — Удачно пошептаться, девочки.
Гермес подмигнул сестре напоследок, отвесил дурашливый поклон Деметре и, провожаемый ее хмурым взглядом, вразвалочку отправился обратно в храм.
Чтобы… тут-же стащить кинжал с пояса Ареса и с глупым хихиканьем подбросить его Гефесту в сумку. Пара колких фраз, несколько тычков пальцем и… дело сделано. Можно развалиться на стуле и начинать принимать ставки на намечающийся мордобой.
