– Зачем ты привел сюда gloh’ne, страж? – спросил он, а позади него уже стояло несколько эльфийских воинов, облаченных в легкие доспехи и держащих руки на рукоятях своих мечей.
– Вода в Антакриэль уже успела обновиться великое множество раз, а ты все еще не научился законам гостеприимства, Зулиэль, – Вастерас сделал движение рукой и Люция перестала чувствовать странное обволакивающее ничто. – На мне больше нет защиты, теперь ты сам и твои воины можете не опасаться меня и моей спутницы. Мы готовы умереть, если в наших сердцах и мыслях закралось недоброе.
– Ты знаешь, что людям здесь не место, страж. Глупые gloh’neубивают все, к чему прикасаются. Изумрудный Лес не предназначен ни для их рук, ни для их глаз. Уведи человеческую женщину туда, где ей место и тогда можешь возвратиться в древнее пристанище своих предков.
– Она должна говорить с Иералланом. Я видел это, хочется нам того или нет. Сама судьба сегодня постучала в дверь твоего дома, Зулиэль. Такому гостю не отказывают.
Молодой эльф некоторое время молчал, грозно нахмурив брови, стиснув губы и шевеля ими.
– Я позволю ей видеть короля, – наконец сказал он, – но сразу за тем она будет обязана покинуть Ishhalla.
– Это уже решать не нам, мальчик. Веди, если в тебе нет веры в меня.
Эльф сделал движение головой, приказав следовать за ним. Воины пошли следом за Вастерасом и чародейкой.
Путь оказался неблизкий. Несмотря на видимую плотность странных одноэтажных лачуг, со светящимися у их дверей высокими, размером с человеческий рост, цветами, гости эльфийского города в сопровождении стражей только успевали переходить один каменный мост за другим. Спустя версту ходьбы маленькие островки наконец стали одной большой землей, которая вела на самую вершину утеса, а на его склонах гостям повстречалось еще множество эльфийских жилищ. На всю долину громко расплескивал свои воды самый большой белый, подсвеченный сиреневым сиянием изнутри водопад.
Когда наконец разнообразные по своей форме и размерам домики на склонах закончились, а земля под ногами стала более ровной Люция увидела на аккуратной ярко-зеленой поляне множество эльфов, стоящих на коленях и склонивших свои головы перед огромным валуном, одновременно светящимся голубым, серым, янтарным и зеленым, превращая весь этот колорит в один безумно приятный глазу оттенок.
Прямо за этой поляной возвышался величественный дворец под названием Ushgatrul. Вскоре они оказались внутри него. Вместо колон величественные своды подпирали стволы неведанных деревьев, которые часто встречались путникам в лесу. По узким каналам, текущим навстречу вошедшим во дворец, бежала та же магическая вода, что падала в озеро снаружи. Статуэтки разных эльфов на каменных пьедесталах чередовались с необычными колонами. Одна статуя изображала эльфа с туловищем коня, другая деву, держащую в своей руке гроздь винограда, третья – лучника, натянувшего тетиву и падающего на колено от того, что волк вцепился мученику в ногу и еще множество небольших самых разных скульптур.
На троне, который возвышался впереди и тонул в сиреневом тумане сидел эльф, выглядящий еще старше Вастераса и склонявшийся в сторону, упираясь на подлокотник, потому что уже не мог держаться прямо. С его висков ниспадали длинные прямые седые волосы. Владыка был облачен в белоснежную мантию, а в его левой руке томился деревянный посох – круглый светящийся камень был схвачен у самого конца древка и магически пульсировал.
– Illhara, Vastan’ael, – произнес король эльфов подняв свои бледные глаза и посмотрел прямо на подошедших к подножию трона путников.
– Страж посмел привести с собой человеческую женщину, владыка, – ответствовал Зулиэль.
– Я чувствую ее силу, Зулиэль. Оставь нас.
– Не лучше ли будет мне остаться здесь, чтобы охранять вас?
Король эльфов поднял голову и прислушался к воздуху.
– Я слеп, но не беззащитен, воин. В Ishhallaмного эльфов, которым в данный момент твоя помощь нужна больше, чем мне.
Иераллан замолчал, уставившись в Бурлящую бездну своих глаз и не произнес ни слова, пока десяток шагов, отстукивающих свое недовольство особенно упрямо, совсем не перестали быть слышны. Люция и Вастерас стояли неподвижно и ждали, когда король даст им сигнал. Совсем скоро он медленно поднял свою дрожащую от старости и сухости ладонь и плавно опустил ее, разрешая им говорить.
– Illhara, Ierellan! – поприветствовал собрата Вастерас. – Позволь мне говорить на Общем Языке, чтобы эта женщина понимала нас, владыка?
– Вещай, страж, – с мертвенным бессилием в голосе ответил король.
– Ее зовут…
– Не надо. Подойди ко мне дитя. Твое тело скажет больше правды, чем язык эльфа, который много веков назад покинул свой дом. Не бойся. Дай мне свою руку.
Люция вложила свою ладонь и почувствовала, как тощие пальцы обхватили ее кисть. Туман, который все это время витал вокруг трона эльфийского короля вдруг стал окутывать чародейку и жуткий холод вопреки ее воле заставил вспоминать самые значительные события в ее жизни. Иногда воспоминания, которых она даже не помнила, потому что была еще младенцем, вдруг врывались в ее внезапно открывшуюся память и завладевали всеми мыслями. Старик, закатив свои глаза словно высасывал из волшебницы эти картинки и прочувствовал их сам, без возможности видеть наяву, зато проживать в своем сознании. Наконец он отпустил чародейку. Она отступила на несколько шагов назад, вновь встав рядом с Вастерасом.
– Твоя история уникальна, – сказал Иераллан. – Зачем человеку, который смог пройти через все эти испытания понадобилась моя помощь?
– Какими бы подвигами не было украшено мое прошлое – очень скоро оно не будет ничего значить, если вы не поможете мне. – Люция заговорила присущим ей властным голосом.
– Какой помощи ты просишь?
– Надвигается великая война. Неймерия разбита надвое и теперь одним силам неизбежно предстоит столкнуться с другими.
– Я получал приглашение от Спутника, но отказал ему. В этой войне эльфы останутся в стороне.
– Вы же понимаете, что в стороне не останется никто? – Люция закатала рукав и вновь протянулся руку. – Вы видели мое прошлое, теперь узрите будущее.
Король эльфов жадно обхватил запястье, словно питался чем-то еще, кроме воспоминаний, из тела чародейки. Его бледные глаза закатились, затем мускулы на израненном морщинами лице стали подергиваться, а потом гримаса ужаса наползла на скривленный в страхе рот старика, и он отпрянул от руки чародейки будто голыми руками вынужден был держать раскаленный до красна камень.
– Когда? – спросил он. Слово было таким бессильным словно продиралось через засушливую пустыню прежде, чем вырваться наружу.
– Еще вчера. Рогар схватиться со странником очень скоро. Мы не сможем победить без эльфов.
– Бездна, – старик уперся на свой посох и задумался.
– Я ошибался в Спутнике, Иераллан, – вдруг Вастерас разбил висящее в воздухе напряжение. – Когда думал, что странник спасет Неймерию. Я никак не предполагал, что он и явится причиной всех бед. Теперь мы можем только устранить то, чему я позволил вырваться наружу.
