— Были среди вас те, кто стоял на стороне медведя и желал ему добра? Смотрите же, какой монетой он нам отплатил! Нравится? А что будет, когда он придет жечь весь Дастгард и всю Дордонию вместе с ее жителями? Хотите вы оказаться на месте этих несчастных старейшин? Нет? И я не хочу!
Владыка поднял руку перед собой и повел ее над толпой, словно прикасался к челу каждого из горожан.
— Сегодня я прошу у каждого из вас прощения за то, что не поверил своей советнице! А она предупреждала меня! Она говорила, что Сарвилл Кхолд соберет великую армию магов и превратит Дастгард в пепел! Мне нужны были доказательства! Вот они! Я их получил! Но какой ценой! Ценой смерти невинных! Я опоздал всего лишь на минуту, но этого времени медведю хватило на то, чтобы жестоко расправиться с дастгардцами! Сколько времени ему понадобится, чтобы убить тысячу? Десять тысяч? Он истребит нас всех за один день!
Толпа внимала своему правителю, раскрыв рот в едином порыве.
— Нет! — завопил король так, как будто издавал предсмертный крик. — Если после всего, что вы узнали, вы не захотите убить любого, кто разного цвета глазами посмотрит на вас, то вы не дордонийцы! Вы слабаки и трусы! Предатели собственной родины и собственного рода! Черви, не достойные жизни! Я ненавижу любого, кто готов простить странника за этот поступок! Поднимитесь ко мне, и я собственными зубами выгрызу ваши жестокие сердца!
Толпа захлебнулась тишиной. Лицо короля багровело от показной ярости. Знамя, на котором лев вцеплялся в глотку дракона, висящее позади трупов, трепалось от ветра, несущегося со стороны моря.
— Но если вдруг ваша рука потянется к оружию с неистовым желанием убить тварь, которая совершила это злодеяние… — Он показал рукой на обгоревшие трупы и на несколько секунд замолчал, слившись с тишиной. — То нет границ силе Дордонии! — он заорал так, что его голос должен был сорваться. Однако если бы так случилось, то этого никто бы не заметил, потому что толпа в ответ разразилась дикими воплями. — Нет врагов нашей родине! Потому что мы прогоним каждого, кто покусится на наш дух! На нашу землю! На нашу волю! — Король бил себя кулаком в грудь и разбрызгивал слюну по широкому балкону. — На наше наследие!
Толпа ревела, словно зверь в предсмертной агонии.
— И если мы не сможем дать отпор недоброжелателям… — он заговорил тише, заставив всех подданных погрузиться в тишину, и снял с головы корону. — То никакой я не король! Не сын своего отца! И эта корона пусть катится в бездну!
И он выбросил корону в толпу, провожая ее взглядом, полным ярости, и наслаждался, как люди начинают драться за драгоценность.
— Я долго жил по правилам, которые были придуманы кем-то, кто существовал в другом мире! В других условиях! В другом времени! Именно поэтому дордонийцы до сих пор не властители мира! Хватит! Верьте мне или идите к дьяволу! Выполняйте каждый мой указ, который сделает наш народ великим, или идите к дьяволу! Бейтесь за свою страну или будьте прокляты!
Глаза каждого человека в толпе налились кровью, и они орали что есть мочи в ответ.
— А я клянусь вам! Клянусь покорить Творс! Убить Сарвилла Кхолда! Покорить всю Неймерию!
Король закрыл глаза и прислушался к реву подданных. Словно звери, они извергали проклятия в сторону его врага, возносили молитвы, прося у Великой Кассандры здоровья своему владыке, желали драться с любым врагом Дордонии здесь и сейчас. Рогар еще раз окинул внутренний двор взглядом, развернулся и скрылся за стенами Шаарвиля.
— Да! Да! Пусть будут прокляты наши враги! — орал герольд вслед королю, окончательно слившись с толпой.
***
Король вошел в тронный зал и твердой походкой направился к пепельноволосой чародейке, которая стояла подле трона. Подойдя к ней ближе, он схватил ее за тонкую шею и впился губами в ее губы. Она ответила страстью, схватила правителя за волосы. Развернув Люцию к одной из колонн, что удерживали потолок, Рогар разорвал черное платье и овладел ей.
***
— О чем я думаю? — спросил король, лежа в постели и обнимая чародейку.
Она приподняла голову и заглянула в его глаза.
— О смерти… — Она опустилась обратно на его плечо.
— И все?
— Это все, что требует моего внимания, — равнодушно произнесла Люция.
В углу комнаты стояли королевские доспехи и отражали лучи выглянувшего солнца. Шум толпы снаружи утих. Лишь некоторые выкрики слышались из Красного Сада до сих пор и с каждым новым словом удалялись все дальше и дальше.
— А о чем думаешь ты? — Рогар глядел сквозь окно на небо.
Она молчала.
— Ведь я не могу забраться в твою голову и вытряхнуть из нее все мысли, которые мне интересны.
— Вам и не нужно, мой король. Я скажу Вашему Величеству все что угодно и без применения магических способностей. К тому же вы хотите слышать мысли, которые важны вам. Мне хватит и языка в таком случае. Остальное в моей голове — это не более, чем женская ерунда, касающаяся только самой женщины.
Крупная птица с черным оперением, превышающая размером самых крупных воронов, приземлилась на карниз и тут же, взмахнув огромными крыльями, унеслась вдаль.
— Ты читала мысли вольного. Его намерения действительно сходятся с тем, что у него на уме?
— Да. Его интересуют лишь деньги. Даже власть для него — пустой звук. Он сделает все что угодно, пока ситемы из королевской казны пополняют его кошель.
Король задумался.
— Я видел в деле вольных и прежде. Это великие бойцы. Несмотря на их репутацию, дисциплине воинов из Вольных Городов может позавидовать любая армия севера. Если им действительно удастся тайно пробраться в замок в Палатонесе, а затем захватить его… Творс будет наш, как только мы отразим атаку моего шурина.
— Вы понимаете, что ваша супруга может погибнуть во времена всех этих перипетий?
— Сознаю. Антина мудрая женщина, но она больше не несет пользу своему королевству.
— А как же ребенок?
Камин топил комнату всем жаром от коптящихся внутри поленьев, но воздух тем не менее становился все холоднее. Король поднялся с постели, бросил взгляд на внутренний двор, который теперь был усыпан различным мусором, и закрыл ставни.
— Это больше не тот ребенок, который мне нужен. А спустя время здесь не должно появиться никого, кто будет претендовать на трон и иметь при этом в своих жилах кровь эльфов. Магия исчезнет вскоре раз и навсегда.
— А как же Лиана?
— Лиана не моя дочь. Забудь о ней. Как только люди узнают правду о ее рождении, то на земле Дордонии ей больше не будет места.
— Тогда зачем вы спасли ей жизнь? — Люция смотрела в глаза короля и читала страшную тайну.
— Не может быть! — наконец произнесла она и уронила голову обратно на подушку. — Тогда кто будет наследником престола?
