Так и случилось. Очень скоро он уперся в каменную стену древнего эльфийского храма, покрытую мхом, плесенью и паутиной.
Еще некоторое время он двигался вдоль уходивших под землю развалин, то и дело проверяя на прочность тысячелетние, возведенные эльфами, толстые стены, добиваясь лишь того, что наземь осыпалась давно не прочно сидящая на них штукатурка. Лес по другую руку был спокоен и чуток, он даже не пытался потревожить заблудшего гостя, лишь шелест листьев под ногами напоминал о причастности к нему.
Наконец медведь добрался до места, где можно было попасть внутрь — расщелина в потолке храма, которых они видели достаточно, когда пытались выбраться наружу, теперь была весьма кстати. Оставалось только правильно рассчитать траекторию прыжка, чтобы не подвернуть ногу, случайно наступив при падении на один из черепов животных, которых там было вдоволь. Сил вблизи развалин у странника стало значительно больше, и он смог сотворить светоч, чтобы внимательно разглядеть все внутри — опасения не подтвердились и через мгновение он приземлился посреди древних купален.
Он тут же сорвался с места и быстрым шагом засквозил через все уже знакомые помещения, пока не добрался до одной из рун ярко пульсирующей золотым. Его ладонь без промедления прикоснулась к стене. Он почувствовал сильную боль, а затем приятное тепло стало расползаться по его телу. Он опустился на колени и тяжело задышал.
Голоса в голове не давали покоя. Они все время повторяли диким шепотом. «Gafalla lia S’ahi!». «Jisa viety hakiquer ga samacconni…». «Uibo zuletty pova grabi chouna siravi». Шепот повторял одни и те же фразы разными голосами — женскими, мужскими, хриплыми, звонкими, низкими и высокими; разными интонациями — спокойными, безумными, срывающимися на крик или, наоборот, стихающими…
Медведь мог слушать эти голоса бесконечно, сейчас ничто не тревожило его разум. После убийственного и не стихающего желания вернуться назад в руины и сейчас получившего то, что ему было необходимо, его тело успокоилось, расслабилось и развалилось посреди одного из бесконечного количества древних залов. В затуманенном рассудке странника неслись различные видения, и он уже не понимал, какие из них были, какие происходят сейчас, а каким еще суждено свершиться. Одним из этих видений был шорох и свирепое рычание из соседнего помещения. Сарвиллу удалось подняться, и меч дриад выскользнул из-за его спины с небывалой ловкостью и быстротой. Лезвие замерцало ярко-зеленым.
— Мне сказали, ты проклят… — крикнул он в темноту. Тьма съела каждое слово до последнего. — У меня для тебя новости, — медведь заговорил тише и медленно пошел в зал, закутанный во мрак и неизвестность, пустив магический светоч вперед себя.
— А может ты и сам за время, проведенное в обличье оборотня, догадался за что на тебя свалилась эта кара небесная. Но… — странник облизнул сухие губы — Я читал твой дневник…
Зала была огромная, заставленная скамьями, узкими невысокими пьедесталами, алтарями и саркофагами, света хватало только на то, чтобы осветить лишь малую часть помещения. В воздухе смердело гнилью.
— Охотник на дриад, пришедший в этот лес за дочерью, — продолжал он, — и оставшийся тут в обличье оборотня до сих пор, знаешь ли ты кем была та дриада, которую ты кровожадно пытал, а затем прирезал?
Дыхание, казавшееся дыханием самого храма, вдруг замерло.
— Твоя дочь. Дриада, которую ты убил — Зойа!
Зверь душераздирающе завыл прямо за спиной странника. Сарвилл развернулся, одновременно рубя с разворота — лезвие прошло по груди оборотня, рассекая тело слева направо и оголяя кровавые кости. Ликантроп отскочил — рана мгновенно покрылась рубцами и перестала кровоточить. Желтые клыки оголились, в воздухе повисло зловоние, вырвавшееся из пасти проклятого, когда тот зарычал. Медведь, держа клинок перед собой, отскочил назад, перепрыгнул саркофаг и пустил водопад пламени — оборотень попятился, получил огненный шар прямо в морду, заревел и скрылся во мраке.
— Зализываешь раны? — Сарвилл резко бросал светоч из стороны в сторону, пытаясь заметить врага, но тот ловко уходил от каждого всплеска света.
В очередной раз, когда магический источник оказался между двумя пьедесталами, которые ныне ничего на себе не возвышали, оборотень вышел из темноты. Шерсти на морде уже не было и ожогов тоже. Его звериные глаза были наполнены человеческим горем и животной яростью.
Ликантроп понесся на медведя, потерял кисть, когда меч вылетел снизу, намеренно стараясь срубить конечности существа, но даже отрубленная лапа не заставила его остановиться. Зверь сбил противника с ног и всей своей тушей прижал к полу. Сарвилл не мог пошевелить рукой, в которой ярко-зеленым пульсировал клинок, поэтому свободной пятерней быстро схватил за пасть оборотня, чтобы тот не вцепился ему в горло. Борьба стала еще более жестокой — ярость, вырывающаяся из одного, столкнулась с духом другого.
Силы иссякали. Огромные челюсти с каждой секундой становились все ближе и ближе. Медведь вырвал правую руку, оставив меч лежать на трещинах старого пола, и зарядил кулаком по носу существа. Еще раз. Зверь заскулил, отворачивая морду, выставил длинные когти и занес их над странником.
Холодные и острые как бритва когти, торчащие из целой лапы ликантропа, могли уже несколько раз полоснуть по шее незваного гостя, но зверь все медлил. Еще некоторое время он тяжело дышал, а затем свалился всей тушей на противника, плотно прибив того к полу.
Облик существа начал меняться. Длинная продолговатая морда медленно уходила и превращалась в человеческое лицо, корявая лапа обратилась мужской рукой, а само тело съежилось до обычных человеческих размеров, хотя в целом охотник все-равно был здоровее Сарвилла.
Как только, оборотень вернул себе истинный облик странник смог рассмотреть женскую фигуру, стоящую позади охотника с кинжалом в руках.
— Зачем? — Сарвилл спихнул с себя тело, вскочил на ноги и подхватил девушку. — Это слишком высокая цена! Я бы справился! Слышишь?
— Я просила тебя. Ты не послушал. У меня не было выхода… — цвет ее глаз стал мутным и, казалось, они уже не видели лица медведя.
За короткое время она стала для странника человеком, заставившим его поверить во что-то большее, чем простое стечение обстоятельств и сейчас кровь из ее запястий расплывалась по полу и лишь подтверждала ее веру в него.
— Пожалуйста, исполни свое предназначение, Darrallus. — выдохнула Хозяйка Леса в последний раз.
Дриада перестала дышать и в тот же момент тело охотника, лежащее без дыхания, словно вынырнуло из глубокого небытия, чтобы набрать воздух.
— О, Боги! — охотник откашлялся. — Это закончилось? Неужели это закончилось?! — по его щекам текли слезы.
Медведь опустил тело Олары наземь и закрыл ей глаза.
— Ты — проклятый охотник на дриад, — Сарвилл говорил медленно и злобно, не отводя глаз с мученицы, — сколько ты унес невинных жизней, не найдя другого занятия кроме глупой мести?
Странник поднял меч и приставил острие к щеке, сидящего на полу охотника.
