— Следы зубов. Мощные челюсти… Вот эту кость они раздробили напополам. — Странник пальцем аккуратно раздвинул останки. Вся куча медленно развалилась, разнося глухой костлявый звук по коридорам. — Я догадываюсь, ловушка построена здесь не просто так. Дичь падает в эти темные залы и становится легкой добычей для кого-то или чего-то необычайно сильного и очень… прожорливого. Ступай за мной.
Сарвилл медленно потянул меч из ножен за спиной и двинулся вслед за острием. Как только они попали в следующую залу, эльфийские знаки на стенах тут же принялись приветствовать гостей, пульсируя соответствующими цветами с разных сторон — серыми, голубыми, зелеными и золотыми, странник вновь осветил себе путь, прикоснувшись к золотым рунам.
Эта зала как две капли воды была похожа на первую — в которую они провалились — но отличалась четырьмя разрушенными фонтанами, что когда-то извергали потоки воды из голов невиданных существ, сильно напоминавших страннику орлиные и торчащие по одной из каждого угла. Паутина накрывала добрую часть всего помещения, включая небольшую опрокинутую статую эльфийской богини по центру — точную многократно увеличенную копию кулона старого эльфа, так бесславно покинувшего этот мир.
Они прошли дальше. Следующая зала напоминала купальню — в центре был осушенный бассейн, наполовину засыпанный песком и сухими желтыми листьями. Несколько колонн подпирали высокий потолок — гораздо выше, чем он был в предыдущих помещениях — на котором во весь рост была изображена та же богиня — нагая, купающаяся в пруду возле водопада.
— Странно, — Лиана замедлила ход уставившись наверх, — эта мозаика словно живая… Погляди, Сарвилл. Водопад, что позади эльфийки льется будто и не нарисован вовсе.
Действительно, вода переливалась, струилась и пенилась словно они сейчас смотрели на небеса и наблюдали за тем, что там происходит.
— Это место наполнено магией… или мы наполнили его ею… Красиво, но нам правда надо двигаться дальше, Ли.
Они прошли через еще несколько помещений, каждое из которых когда-то предназначалось для чего-то определенного — одна зала была явным предшественником современных усыпальниц с красивыми белыми саркофагами и местами под урны с прахом усопших, другая служила местом проведения священных обрядов и церемоний с множеством каменных скамеек, рассчитанных на сотню участников и высоким пьедесталом, огороженным пыльными цепями, который сейчас ничего не возвышал, но его архитектура до сих пор завораживала и пленяла. Третья, четвертая, пятая и все остальные залы отличались друг от друга размерами, мозаиками на стенах и потолках, расположением разрушенных статуй, но чему служили эти помещения раньше, сейчас было не догадаться.
Наконец волшебники дошли до комнаты, совершенно обычной, без рун на стенах, мозаик, и даже количество паутины тут было намного меньше, чем в остальных. Над ладонью Сарвилла, предусмотрительно наколдованный, уже трепетал маленький, но сильно пульсирующий светоч.
— Здесь кто-то живет. — Лиана провела ладонью по столу в надежде обнаружить большое количество пыли и ошибиться в выводе, но вывод оказался верным. — За несколько веков тут скопилось бы больше грязи. — Она показала страннику лишь слегка запачканную ладонь. — Меня настораживает эта больная коллекция человеческих останков…
Комната была обитаемой. Об этом говорило все. Здесь стоял замусоленный стол, грязный и липкий, но без разбросанного на нем хлама и толстого слоя пыли; была придвинута вплотную к стене кровать, в которой за долгое время уже отпечатался силуэт хозяина — большого, похожего на человека существа, ростом раза в полтора превышающим рост странника. Каждое свободное место тут было утыкано самодельными несуразными табуретами, на которых ютились стеклянные тары необычной формы, а внутри них в жидкости болотного цвета плавали человеческие, эльфийские, гномьи и тролльи уши, зубы, сердца и другие органы разных представителей известных и неизвестных рас. Некоторые табуреты, стоящие на пути к двери, через которую вошли волшебники, были свалены и лежали посреди разбитого стекла на каменном полу.
— Успокойся. Как я догадываюсь, это все же разумное существо, а значит, если мы на него наткнемся, у нас будет возможность сперва поговорить…
Медведь прошелся сначала в одну сторону, затем в другую, присел, чтобы внимательнее разглядеть что-то на полу, затем поднялся, повернулся вокруг себя, сосредоточено озираясь и заговорил.
— Просторное помещение. Раньше служило чем-то вроде кладовой для храма. Эльфы умели беречь силы на том, что не было важным. Хоть бы один источник света, а… — он пошел по второму кругу, теперь еще внимательнее осматривая каждый угол и вновь не увидев ничего интересного, вернулся к столу и взял в руки нечто похожее на книгу в мягком переплете. Он попытался стряхнуть с нее пыль, которой там не было. — Гляди, Ли. Похоже на дневник…
Чародейка подошла ближе к страннику и взяла его под руку.
— Восемьдесят седьмой день Долгоночия. — Сарвилл негромко начал читать вслух. — Мороз уходит, а настоящих холодов не было уже и вовсе несколько недель, самое время вернуться в хижину. Теперь то я уж лучше подготовлюсь к следующему Долгоночию, чтобы не пришлось снова возвращаться в эту проклятую деревню, и я наконец смог довести дело до конца. Все необходимое на первое время я купил. Жаль, что нельзя увезти с собой подавальщицу, я буду скучать по ее картофельному супу со шкварками. Тиффона, если ты когда-нибудь прочитаешь это, пожалуйста, сходи ко мне на могилу да принеси одну порцию, я буду безмерно признателен, там все обтекут слюнями… А эти страницы заляпаны кровью и.. слиплись. — Сарвилл попытался разъединить листы, но тщетно. — Ага. Вот. Отсюда можно читать подряд.
— Сар, может быть, дочитаем, когда выберемся наружу? Мне здесь не по себе.
— Лиана, мы не знаем где выход, а тут, — странник повертел дневник в руке, — может быть ответ. Не хочу встретиться с тем, о ком не имею ни малейшего представления. Размерами «это» не похоже на человека. — он бросил взгляд в сторону кровати.
— Ты прав, ты прав, продолжай. — Попыталась успокоить себя чародейка. Ветер загудел где-то снаружи, но Сарвилл уже не слышал.
— Четырнадцатый день Расцветания. Я выехал за границы Дордонии. Пришлось продать одну из лошадей, чтобы докупить все необходимое и оценить тюрунский бордель. Тамошние шлюхи ничем не отличаются от наших, разве что берут в три раза больше, да не того, чего хотелось бы, а монет. Ну да ладно, совсем скоро уже доеду, главное, не заплутать. У Осиной Чащи надо свернуть с большака, у двухсотлетнего дуба с содранной корой направо в лес, а там все на юг. Буду ориентироваться по звездам или еще по чему-нибудь. Все помню, как вчера. И месяца не пройдет, как снова начну охотиться на этих тварей. Тридцать седьмой день Расцветания. Добрался до хижины. Весь день пытаюсь протопить, но за зиму хата отсырела и промерзла до основания, мать ее, будь она неладна. По дороге в лесу заметил бесконечное количество следов этих сраных дриад, все время держал лук наготове, но эти грязные твари так и не соизволили показаться. Надо успокоится. Выдохнуть. Дед всегда говорил, что на охоту надобно идти с холодной головой и без капли эмоций… Но клянусь всеми богами, я не вернусь на родину, пока не перебью этих лесных баб всех до одной. Лишь бы… Лишь бы узнать Зойу… Зойа… Малышка моя, кровиночка моя, дочка… Я безумно грущу по тебе, и я вырву тебя из лап этих хищниц, чего бы мне это не стоило. Кроличья похлебка почти готова, наконец-то поем чего-то менее омерзительного. Сорок шестой день расцветания. Почерк изменился, еле могу разобрать. — Сарвилл прищурил глаза и приложил палец к странице. — Суки! Ненавижу! Одна из них пустила стрелу мне в ключицу. Еще бы чуть правее, пробила бы артерию на шее и быть бы мне кормом для лесной живности. Рану обработал, как и чем мог, но стрела, кажется, была заражена ядом или хер пойми чем. С каждым днем общее состояние становится хуже — постоянно тошнит, бросает то в жар, то в холод, обделал уже все окрестности, но рука стала лучше слушаться, а пальцы стали более подвижны и теперь я могу продолжить вести свой дневник. Зато я прикончил одну из них, а вторую ранил и притащил сюда, надеюсь, она не забыла общий язык, если вообще когда-то знала его. Спрошу про Зойу, когда очухается. Безумно приятно вспоминать, как убивал первую тварюгу в этом году. Моя стрела пробила ей легкое, она свалилась с дерева с таким шлепком, словно содержимое давно не убранного нужника плюхнулось на центральную площадь Дастгарда. Ох, как же было приятно видеть ее переломанные ребра, торчащие в разные стороны и слышать, как она захлебывается собственной кровью.
