С точки зрения распределения недостаточных средств, имеющих альтернативное применение в экономике, в результате политически отобранные проекты могут получить больше ресурсов, чем на частном свободном рынке, включая ресурсы, которые стали бы более ценными в других местах. С точки зрения государственных доходов местные органы власти получают возможность легко продавать свои облигации с более низкой процентной ставкой, чем по частным ценным бумагам, где покупатели вынуждены платить налоги с этой процентной ставки. То, что финансово выигрывают местные власти, может оказаться частью того, что теряет федеральное правительство, которое не облагает налогом местные облигации. И наконец, местные налогоплательщики (хотя и в будущем) теряют необходимость платить более высокие налоги из-за удобства финансирования политически выбранных проектов с помощью не облагаемых налогами облигаций.
Увеличить налоговые поступления без повышения налоговой ставки можно еще и с помощью замены собственности с низкой стоимостью на собственность с более высокой стоимостью, ведь последняя даст больше налогов при той же налоговой ставке. Замену проводят, например, так: сначала признают пришедшими в негодность дома или предприятия в кварталах с низким и даже умеренным доходом, затем приобретают эту собственность, реализуя право государства на отчуждение собственности за некоторую компенсацию, а далее передают ее другим частным предприятиям, а те уже строят, скажем, крупные торговые центры, отели или казино, то есть те объекты, которые обеспечат больше налоговых поступлений, чем платили старые домовладельцы или предприниматели. Возмущенные домовладельцы и предприниматели, нередко получающие компенсацию меньше рыночной стоимости их снесенной собственности, обычно составляют очень небольшой процент, поэтому в чистом итоге количество голосов у местных должностных лиц добавится, если они точно все рассчитают. К тому же часто можно убедить СМИ и общественность, что лишенные собственности арендаторы, домовладельцы и предприниматели «эгоистичны», поскольку выступают против «прогресса», идущего на пользу всему сообществу.
Столь явный прогресс можно проиллюстрировать фотографиями, сделанными до и после перепланировки, на которых запечатлено, как новые элитные кварталы заменяют старые. Однако большая часть такого местного прогресса может оказаться в масштабах страны частью процесса с нулевой суммой, когда то, что должно строиться в одном месте, строится в другом, потому что конфискованная собственность обходится новым владельцам дешевле, чем обошлась бы где-нибудь в другом месте на свободном рынке. Но финансовая выгода новых владельцев — это финансовые потери прежних владельцев. Даже если прежним владельцам выплатили компенсацию в размере полной рыночной стоимости их собственности, это все равно может быть меньше того, во что они оценили свою собственность — в конце концов, они же не продавали ее до того, как власти отобрали ее принудительно. В этом случае процесс уже даже не с нулевой, а с отрицательной суммой, когда выигрыш одних меньше, чем проигрыш других.
Решение Верховного суда США 2005 года по делу «Кело против Нью-Лондона» расширило полномочия правительства в отношении экспроприации (отчуждения) собственности для «общественных целей», выйдя за рамки разрешенного конституцией отчуждения частной собственности для «общественного пользования», такого как строительство водохранилищ, мостов или автострад. Это решение подтвердило уже существующее право передавать частную собственность одного пользователя другому, даже если тот строил просто парки развлечений или другие места отдыха.
С экономической точки зрения (в плане распределения недостаточных средств, имеющих альтернативное применение) это означает, что альтернативные виды применения больше не должны обладать более высокой ценностью по сравнению с исходными, поскольку альтернативным пользователям больше не надо предлагать какую-то цену, чтобы отобрать собственность у первоначального хозяина. Теперь желающие ее получить могут рассчитывать на то, что официальные лица просто воспользуются правом отчуждения, а потом продадут ее за меньшую цену, чем им пришлось бы заплатить нынешним владельцам за добровольную передачу собственности.
Государственные облигации
Продажа государственных облигаций — это просто заем денег для погашения из будущих налоговых поступлений. Государственные облигации могут стать источником путаницы, если применять к ним термин «национальный долг». Как и все облигации, они действительно представляют собой долг, однако экономическая значимость конкретной суммы задолженности сильно варьируется в зависимости от обстоятельств. Это справедливо и для государства, и для отдельного человека.
То, что будет гигантским долгом для заводского рабочего, может оказаться мелочью для миллионера, способного легко погасить такой долг в любое время. Аналогично национальный долг, который был бы тяжелым бременем при низком доходе страны, может оказаться вполне решаемой проблемой, если национальный доход существенно выше. Например, в 2004 году в США государственный долг перед населением достиг своего исторического максимума, но при этом составлял всего 37% ВВП страны, в то время как в далеком 1945-м он был гораздо меньше, хотя на самом деле превысил 100% ВВП того года.
Как и другие статистические совокупные величины, государственный долг стремится со временем накапливаться — по мере роста количества населения и национального дохода, а также из-за способности инфляции обесценивать деньги. Именно поэтому критики любой партии, находящейся у власти, имеют возможность осуждать ее за рекордные долги, которые придется выплачивать будущим поколениям. В зависимости от конкретных обстоятельств конкретной страны это может быть причиной для серьезного беспокойства, а может оказаться и просто политическим театром.
Государственный долг нужно сравнивать не только с национальным продуктом или национальным доходом, но и с альтернативами, стоящими перед страной в данный момент. Например, федеральный долг Соединенных Штатов в 1945 году составлял 258 миллиардов долларов, тогда как национальный доход равнялся 182 миллиардам. Другими словами, государственный долг на 41% превышал национальный доход из-за расходов на ведение военных действий. Издержки отказа воевать с нацистами и японцами во Вторую мировую войну были настолько велики, что на этом фоне государственный долг казался чем-то второстепенным.
Даже в мирное время, когда автострады и мосты страны разрушаются из-за отсутствия техобслуживания и ремонта, это не учитывается в статистике государственного долга, но безнадзорная инфраструктура — это бремя, которое, как и государственный долг, ложится на плечи следующего поколения. Если затраты на ремонт стоят получаемых от него выгод, то имеет смысл выпустить государственные облигации для привлечения денег, необходимых для восстановления инфраструктуры. При этом для будущих поколений бремя может быть не больше, чем если бы такие облигации вообще не выпускались, хотя теперь оно принимает форму денег, а не разрушающейся и, возможно, опасной инфраструктуры, ремонт которой при следующем поколении, вероятно, окажется более дорогостоящим из-за усиливающегося запустения.
Государственные расходы в военное и мирное время можно оплачивать за счет налоговых поступлений или из средств, полученных от продажи государственных облигаций. Какой способ имеет больший экономический смысл, зависит от того, тратятся эти деньги на текущие товары и услуги (например, на электроэнергию, бумагу для государственных учреждений или продовольствие для вооруженных сил) или на добавление к основному капиталу (на плотины гидроэлектростанций или национальные дороги, которыми будут пользоваться будущие поколения).
