Даже если работник не платит сам ни одного доллара из этих 10 тысяч, но его зарплата на 10 тысяч долларов меньше, чем могла быть в противном случае, то бремя этих налогов фактически ложится на него вне зависимости от того, кто отправляет налог государству. Примерно то же происходит и с налогами для предприятий, которые затем повышают цены для потребителей. В конечном счете в зависимости от характера налога и конкуренции на рынке потребители могут выплачивать любую долю этих налогов — от нуля до ста процентов. Таким образом, официальная юридическая ответственность за прямую выплату налогов государству вовсе не обязательно расскажет вам о том, кто в итоге действительно несет экономическое бремя.
Налоги нельзя переложить на потребителей, когда какой-то налог распространяется на продукты или услуги, произведенные в конкретном месте, а люди имеют возможность покупать такой же продукт в другом месте, не облагаемом налогом. Как отмечалось в
главе 6, если правительство ЮАР устанавливает налог в 10 долларов за унцию золота, то вам не удастся продать южноафриканское золото на мировом рынке на 10 долларов дороже, чем цена золота, добытого в других странах, где такого налога нет, ведь золото везде золото, независимо от того, где его добывали. Цена на золото, добытое и продающееся внутри ЮАР, может вырасти на 10 долларов только тогда, когда правительство запретит ввоз золота из стран, где такого налога нет. Даже при отсутствии подобного запрета цена золота в ЮАР может несколько повыситься за счет транспортных расходов, если перевозка стоит, предположим, 2 доллара за унцию золота, добытого в ближайших странах. Но в этом случае на южноафриканских потребителей можно переложить (в виде повышения цены) только 2 доллара из налога, а оставшиеся 8 долларов от повышенного налога южноафриканским золотодобытчикам придется покрывать самим. А если они будут продавать золото за пределами страны, то и все 10 долларов.
Каким бы ни был продукт и налог, определение того, на кого падает его реальное бремя, зависит от множества экономических факторов; и это вовсе не обязательно будет тот, кто должен отдавать деньги по закону.
Распределение налогов изменяется и под влиянием инфляции. При так называемом прогрессивном налогообложении люди с более высокими доходами платят не только повышенную сумму налогов, но и повышенный процент от своих доходов. В периоды значительной инфляции у людей со скромными доходами долларовые доходы растут по мере роста стоимости жизни, даже если в чистом итоге они не могут покупать больше реальных продуктов и услуг, чем раньше. Однако поскольку налоговые законы написаны в денежном выражении, граждане со средним уровнем дохода в конечном счете могут выплачивать повышенный процент своих доходов в виде налогов, когда их денежный доход достигает уровня, некогда характерного для состоятельных и богатых людей. В общем, сочетание инфляции и законов о прогрессивном налогообложении означает рост налоговых ставок для данного реального дохода даже при неизменных налоговых законах. И наоборот, период дефляции означает уменьшение налоговых ставок для определенного реального дохода.
Там, где доход выражен в форме прироста капитала, эффект инфляции усиливается из-за того, что между моментом, когда были сделаны инвестиции, и моментом, когда они начинают приносить доход (или моментом ожидаемых доходов, ведь ожидания не всегда оправдываются), могут пройти годы. Если бизнес инвестирует миллион долларов, а за несколько лет цены удвоились, то инвестиция стоит два миллиона долларов, даже если она ничего не принесла. Поскольку налоговое законодательство основано на стоимости, выраженной в деньгах, этому бизнесу придется платить налоги на дополнительный миллион долларов, несмотря на то что реальная стоимость инвестиций не выросла за годы, прошедшие с момента вложения этих денег.
Сколь бы серьезные потери ни понесли такие предприятия, вопрос влияния инфляции на экономику в целом важнее. Поскольку финансовые рынки делают инвестиции (или отказываются их делать) на основании ожидаемой прибыли, в период устойчивой инфляции и высокой ставки налога на прирост капитала эти рынки будут менее охотно осуществлять инвестиции с той нормой прибыли, которая заставила бы их вкладывать деньги в противном случае, ведь эффективная ставка налога на реальный прирост капитала выше и налоги могут взимать даже там, где реального прироста капитала вовсе нет. Снижение уровня инвестиций означает снижение экономической активности в целом и сокращение возможностей трудоустройства. Один специалист по экономике предприятий отмечал:
С конца 1960-х до начала 1980-х годов эффективные ставки налога на капитал в среднем превышали 100%. Возможно, это не просто совпадение, что реальная стоимость акционерного капитала [цены акций с поправкой на инфляцию] с 1968 по 1982 год уменьшилась почти на две трети. В этот период наблюдались резкий спад производительности, рост инфляции, высокий уровень безработицы и общий спад американской экономики.
Местное налогообложение
Разумеется, налогообложение осуществляется не только на национальном, но и на местном уровне. В Соединенных Штатах местные налоги на недвижимость обеспечивают большую часть доходов местных органов власти. Как и другие правительственные организации, местные органы власти стремятся максимизировать получаемые доходы, что, в свою очередь, позволяет местным чиновникам максимизировать благоприятное общественное мнение, когда они тратят деньги так, чтобы повысить свои шансы на переизбрание. В то же время повышение налоговых ставок вызывает отрицательную реакцию, что снижает их шансы.
Чтобы избежать этой дилеммы, местные чиновники (как и власти на государственном уровне) используют среди прочих такой способ, как выпуск облигаций для оплаты большей части текущих расходов. Так они создают немедленные блага для распределения и, соответственно, получают голоса, при этом фактически облагая налогом будущих налогоплательщиков, которые должны будут платить держателям облигаций, когда наступит срок их погашения. Поскольку эти будущие налогоплательщики еще слишком молоды и не голосуют (а некоторые даже не родились), эта модель максимизирует текущие политические выгоды для нынешних властей, минимизируя влияние нынешних налогоплательщиков и избирателей.
Особенно привлекательно такое дефицитное финансирование для местных политиков по причине необлагаемости налогами многих муниципальных облигаций и облигаций штатов. Это придает им ценность в глазах людей с высокими доходами, если федеральные налоги на такие доходы очень высоки. Следствием становится появление больших денежных сумм для финансирования местных проектов с помощью безналоговых облигаций независимо от того, соответствуют ли эти проекты критериям, основанным на сопоставлении затрат и выгод. Имеющий высокие доходы покупатель таких облигаций платит за то, что они освобождены от федерального налога. В отличие от покупателей облигаций или акций в частной экономике, покупатель местных безналоговых ценных бумаг не имеет личной заинтересованности в реализации проекта, финансируемого с их помощью. Даже если затраты обернутся полным провалом, а не приведут к запланированному результату, держатель облигаций все равно получит деньги за счет налогоплательщиков.
