Корнелия первой выступила вперед.
— Я Корнелия. Корнелия Мюклебуст, — сказала она, улыбаясь и делая небольшой реверанс.
— Троекратное ура Корнелии Корнелии Мюклебуст!
— Нет, там только одна Корнелия, болваны, — сердито сказала она, но ее голос заглушила толпа.
— А я Магнус Мюклебуст, — сказал мистер Мюклебуст, выступая вперед и поднимая руки, словно олимпийский чемпион.
Толпа снова восторженно закричала, и в этот момент Магнус понял, что никогда не захочет выгнать этих существ из их домов. Точно так же, как никогда не захочет снова навредить Хенрику. Никакие деньги не могли победить это странное чувство того, что ты — хороший.
Тролль-мудрейший приобнял Сэмюэля и Марту, показывая, что теперь их очередь.
— Я Марта, — сказала Марта застенчиво. — Но я не сделала ничего по-настоящему…
Толпа закричала даже громче, чем раньше, особенно Тролль-левый и Тролль-правый, которые помнили Марту еще со времени тюремного заключения.
— Здорово тебя увидеть, человеческая девочка, — закричал Тролль-левый.
И потом толпа замолчала, ожидая, пока свое имя назовет Сэмюэль. Ему хотелось сказать что-нибудь про Тролль-папу, но он не мог подобрать слова.
— Он Сэмюэль Блинк, — сказал наконец Тролль-сын. — Он самый лучший человек из всех! — Он произнес эти слова совершенно искренне, но все же чувствовал облегчение оттого, что ему больше не нужно жить так, как живет его человеческий друг. Мир апельсинового сока и ежедневных ванн был тем местом, покинуть которое он был более чем счастлив.
Когда последние и самые продолжительные крики затихли, Сэмюэль подошел к Тролль-маме, чтобы сказать ей пару слов.
— Простите меня, — сказал он — Простите за то, что случилось с Тролль-папой. Он был замечательным троллем… Он спас мою жизнь, когда я убегал от тех хюльдр в лесу. Вы оба это сделали.
— Не извиняйся, Сэмюэль Блинк, — сказала она, улыбаясь. — Это не твоя вина, а этого жуткого Улучшителя. И, да, Тролль-папа был просто замечательным троллем, да, хоть я и не всегда показывала ему мягкость и милость, которых он заслуживал. Если бы мы могли снова прожить жизни от начала до конца, тогда, сдается мне, мы бы все делали меньше ошибок. Но это была бы не жизнь, понимаешь, о чем я? Жизнь — это штука от начала до конца, и мы ей учимся, пока живем. Но все, что я знаю, это что мертвые никогда по-настоящему не умирают, пока есть живые, которые их помнят. Поэтому мы не должны умирать вместе с ними и тонуть в своих печалях. Мы должны продолжать жить, как они хотят, чтобы мы жили, и показывать больше милости к тем, кто находится с нами рядом.
Потом она притянула Сэмюэля совсем близко к себе и добавила кое-что еще:
— Очень уж он тебя уважает, Тролль-сын то есть, — сказала она. — Он теперь уже не хочет жить с человеками, но я все еще думаю, что ты — его кумир.
Сэмюэль вспомнил, как он кричал на Тролль-сына за то, что тот взял его зубную щетку.
— Я не такой хороший, как ему кажется, — сказал он.
Тролль-мама пожала плечами и посмотрела на него с сомнением.
— Ну, — сказала она, — он видит в тебе доброту, даже если ты сам ее не видишь. Так же, как Тролль-папа видел во мне доброту, хоть у него на это и не было причин. Когда у тебя есть только один глаз на всех, ты знаешь, что иногда тебе нужна помощь, чтобы увидеть правду, какими являются вещи на самом деле и кто мы такие. И судя по тому, что он мне говорит, ты хороший, Сэмюэль Блинк, это уж точно.
Сэмюэль, заметив, что к нему идет Марта, улыбнулся.
— Нам пора возвращаться, — сказала она мягко. — К тете Иде и дяде Хенрику.
— Да, — согласился он. — Видимо, пора.
И когда они попрощались со всеми и присоединились к остальным людям, он задумался, не глупо ли это: считать свою младшую сестренку своим кумиром.
Он подумал, что, возможно, это немного глупо, и поэтому решил держать эти мысли при себе.
