— Спасибо, что позволила мне вернуться…
— Ты не вернулся. Ты даешь мне ответы. Давай проясним это.
Ее глаза сказали мне то же самое.
Как и ее поза.
И как бы я ни заслуживал и того, и другого, видеть это было не легче, чем принять.
— С чего ты хочешь, чтобы я начал, Билли?
— Мне нужна вся история. Начни с самого начала.
В последний раз, когда я отматывал это время назад, Билли была слишком мала, чтобы присутствовать в суде и слушать мои показания. Вместо нее там был ее отец.
Я помнил детали так чертовски ярко.
Я опустил взгляд и скрестил ладони.
— Это был конец года. Я сдавал экзамены и играл в бейсбол, и мы приближались к плей-офф. Куча моих приятелей оканчивали школу и разъезжались, и я старался проводить с ними как можно больше времени.
Я сел прямо и опустил руки на подушку с каждой стороны от меня и крепко сжал ее.
— Я мало спал, я так уставал от тренировок, игр и просто от того, что все время был на взводе. Когда наступила ночь вечеринки, у меня почти не осталось сил.
Весь вечер был в моем сознании. Я видел бочонки, расставленные по траве. Подростки, стоящие вокруг и пьющие. Музыка. Машины. Смех.
Господи, бл*дь, в ту ночь было так много смеха.
— Мне нужно было рано вставать на тренировку, и я знал, что если выпью, то сразу усну, поэтому наполнил свой пластиковый стаканчик водой и просидел там до часу. — Я поднялся на ноги и пошел в противоположном направлении, давая Билли достаточно места. — На той вечеринке я не выпил ни глотка алкоголя.
Когда я снова посмотрел на нее, в ее глазах плескалась волна эмоций. Это была не первая волна эмоций, которую я видел с момента моего приезда, но эта поразила меня больше всего.
Она отступила назад, пока не оказалась вровень с окном, и обхватила руками живот.
— Продолжай.
— Я не помню, как приближался к вершине холма. — Я запустил пальцы в волосы, в то время как она, казалось, сжимала себя еще крепче. — Я не помню того момента, когда заснул. — Я потянул за концы прядей, чувствуя боль, так сильно нуждаясь в этом. — Я пытался. Так чертовски старался. Я просто не могу.
Новый уровень грубости проступил на ее лице, боль от этого капала из ее глаз. От его интенсивности у меня перехватило горло и сдавило, но я должен был двигаться дальше. Я должен был закончить.
— Единственное, что могу вспомнить из тех последних секунд, — слова застряли у меня во рту; я хотел сказать их, и в то же время мое сердце хотело взорваться, — это когда машина попала в выбоину, в результате чего руль выскочил из моих рук, и именно это разбудило меня.
— Это когда ты ударил по тормозам.
Услышать это от нее было не похоже ни на что из того, что я когда-либо испытывал. Хуже, чем перелом моего чертова запястья. Хуже, чем быть на рейсе восемьдесят восемь, когда беспилотник попал в двигатель. Хуже, чем, когда самолет падал и разбился в поле.
Прошло несколько секунд, прежде чем я смог успокоить свою грудь настолько, чтобы сказать:
— Да. Ты права.
Как только мои губы сомкнулись, чувство вернулось еще сильнее, чем прежде. Потому что не имело значения, что я затормозил; машина все равно сбила миссис Пейдж, когда она переходила дорогу со своим сыном. Билли выжила только потому, что ее мать потратила несколько лишних секунд на то, чтобы толкнуть коляску, и она отъехала достаточно далеко, чтобы не оказаться на моем пути.
Если бы она этого не сделала, на моих руках было бы больше крови.
Кровь Билли.
Я расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке, чувствуя себя чертовски тесно.
— После суда мои родители собрали вещи, и мы переехали на Западное побережье.
То, что результаты анализа моей крови были зачитаны в суде, доказывая, что в моем организме не было никаких веществ, было несущественно. Или то, что меня признали невиновным и сняли обвинения. Портленд не простил меня, и город больше не хотел, чтобы мы там жили. Это была причина, по которой мы уехали.
— Поскольку мое имя было в каждой газете в Новой Англии, а новостные каналы по всей стране передавали эту историю, был только один способ не дать ей преследовать меня.
— Ты сменил имя. — Ее тон был более резким, чем раньше.
Я кивнул, а затем сделал паузу, решив признаться в том, чего не хотел.
— Я слышал о тебе разные вещи на протяжении многих лет ― когда ты побила рекорд штата на соревнованиях по плаванию, объявление об окончании школы, которое было опубликовано в газете. Ничего существенного, просто достаточно, чтобы знать, что ты…
— Жива.
— Да. — Я почувствовал, как пот начал капать мне на грудь. — А потом, несколько лет назад, я не знаю, что, черт возьми, заставило меня сделать это, но я набрал твое имя в одной из социальных сетей, и твой профиль появился. Думаю, мне просто нужно было увидеть, двигаешься ли ты вперед. Что ты живешь, а не просто выживаешь. Это было эгоистично с моей стороны, я знаю это, но я видел, как хорошо у тебя идут дела, и как ты строишь этот невероятный бизнес.
Билли застонала и подошла к маленькому столику у окна. Взяв из коробки горсть салфеток, она вытерла лицо.
— Когда мой приятель решил открыть итальянский ресторан, у которого, как я знал, был весь потенциал в мире, я подумал о тебе. Я видел, какой успех ты принесла другим ресторанам, и я знал, что ты хорошо подойдешь для его ресторана.
Ее глаза расширились, и она все еще похлопывала салфетками по щека, когда я увидел, как она собрала все это воедино.
— Боже мой, это был ты. Basil’s в Сан-Франциско.
Я кивнул.
— Маркус ― владелец, но ты разговаривала со мной, и я купил нам билеты на самолет.
Ее молчание было почти таким же сильным, как и резкость, которую она использовала раньше, и она, наконец, нарушила его:
— Я не понимаю, почему ты хотел, чтобы я приехала в Калифорнию. Нанять меня, чтобы помочь своему другу, хорошо. Я поняла, вроде как. — Она покачала головой, ее взгляд стал еще глубже. — Но присоединиться ко мне в самолете на соседнем сиденье? Ты знаешь, насколько это безумно? Для меня это вообще не имеет смысла.
Для меня это имело смысл.
Я снова шел, Билли смотрела на меня, словно я скользил к ней, но я возвращался к дивану.
— Твоих фотографий было недостаточно. Я должен был увидеть твое счастье своими глазами. Я должен был знать, что ты действительно живешь. Я знаю, как чертовски эгоистично это звучит, но именно поэтому я сделал это, почему я сделал все это. — Ее губы дрожали, и я был уверен, что мои тоже. — Но, господи, Билли, это не должно было продолжаться. Самолет не должен был упасть. Я не должен был защищать тебя. Не должен был быть привязан к тебе еще одной чертовой катастрофой.
