Я не должен был приходить на это мероприятие.
Не должен был встречаться с ней в коридоре.
То, что ей было нужно… Я не был тем парнем.
— Я пытаюсь, — ответила она. — Очень, очень стараюсь.
К нам шла группа людей, и я хотел убрать ее с дороги. Я подал сигнал, чтобы она знала, а затем положил руку ей на поясницу и подвел ее к стене. Билли прислонилась к ней плечом и повернулась ко мне.
— Что тебе нужно, Билли? — спросил я, когда искал ее глаза и не мог увидеть ответа.
— Объятия.
Я знаю лучше, черт возьми.
Мои пальцы снова сжались, зубы заскрежетали.
Прикосновение было тем, чего я хотел… и самым худшим для нас обоих.
Я глубоко вздохнул, отгоняя эти мысли, и потянулся вперед. Девушка упала на меня, как будто устала стоять и больше не могла этого делать ни секунды.
Ей не нужно было обнимать меня. Я брал весь её вес.
И я сделал это, когда она вцепилась руками мне в спину, а щекой прижалась к моей груди. Я чувствовал все, что было внутри этой девушки ― ее боль и печаль. Я хотел забрать это, удержать, чтобы она могла вернуться к своей жизни. И именно это пытался сделать, когда уткнулся лицом в ее шею, прижимаясь к ней со всей силой.
Мы так и замерли.
На несколько минут.
Пока я не услышал:
— Джаред, здесь вся моя семья, и я хочу, чтобы ты познакомился с ними.
Я предупредил себя, прежде чем обнять ее.
Теперь пришло время прислушаться.
Я выпрямил спину, оторвав лицо от ее шеи, и ослабил руки. Я подождал, пока она не почувствовала себя достаточно устойчиво, затем сделал несколько шагов назад и сказал:
— Мой водитель на улице. Мне нужно успеть на самолет.
Она нахмурила брови, она пристально смотрела в мои глаза.
— Ты не останешься? Ты… улетаешь сегодня вечером?
Я положил руку ей на другое плечо, на то же самое место, которое держал во время аварии, и постарался не позволить выражению ее лица повлиять на меня. Потому что, если бы я увидел боль в ее глазах, я бы никогда, бл*дь, не оставил ее.
— Помни, Билли… Возвращайся к своей жизни. Обещаю, это поможет.
Я должен уйти и не оглядываться.
И я так и сделал.
Но только на несколько секунд. Я должен был в последний раз посмотреть на это прекрасное лицо. Я надеялся, что мир снова увидит ее улыбку. Ту, которую я видел, когда она смотрела в окно самолета и на ее фотографии в кафе. Та, которая заслуживала того, чтобы сиять так чертовски ярко.
— Подожди, — прошептала она, когда я повернулся к ней спиной.
Я знал ее звуки и то, что они означали.
Не останавливаясь, двинулся к задней части бального зала и через коридор к выходу, где Тони припарковался у двери.
— Домой?
— Да, — ответил я, как только сел на свое место.
Но мои мысли были заняты зданием позади нас и девушкой, которую я только что оставил внутри.
ТРИДЦАТЬ
БИЛЛИ
Когда Джаред ушел из больницы, я была не в том настроении, чтобы понять, что происходит. Но теперь, когда я смотрела на его высокую, широкую спину, пока он шел по оживленному коридору, я знала, что это значит.
И я ненавидела это чувство.
Когда я была рядом с ним сегодня вечером, даже несмотря на то, что это было недолго, я не чувствовала тяжести аварии. Его присутствие заставило мою боль остановиться, но это заставило мою грудь сжаться так, что напомнило мне о прошлом ― когда я думала о нем только как о красивом соседе по креслу, а не как об одном из людей, которые спасли мне жизнь.
Теперь он ушел, и я не знала, увижу ли его когда-нибудь снова.
Один из пассажиров, с которым я разговаривала ранее, упомянул, что хочет собрать всех вместе в годовщину катастрофы. Я задалась вопросом, будет ли это следующим разом, когда мы встретимся, а затем усомнилась в том, что Джаред вообще будет присутствовать. Он явно был не из тех, кто любит групповые мероприятия. Он пропустил фотографии в самом начале и не вышел на сцену во время церемонии, когда все участники полета были признаны.
Как только он завернул за угол коридора, его макушка исчезла, пустота вернулась в мою грудь. Это было то же самое чувство, которое жило там в течение последнего месяца.
Та, которая не чувствовала себя похожей на меня. Я задавалась вопросом, было ли это побочным эффектом ситуации. Было ли это потому, что Джаред спас меня, или это было связано с чем-то большим.
Чем-то более тяжелым.
Как эмоции.
Не имея ни малейшего представления, я вздохнула и направилась обратно в бальный зал, моя потребность в воздухе ― причина, по которой я пришла сюда в первую очередь ― исчезла.
Не успела я сделать и нескольких шагов, как услышала, как отец спросил:
— С тобой все в порядке, дорогая?
Я подняла взгляд с пола и встретилась с его обеспокоенным лицом, что означало, что он пришел сюда, чтобы проверить меня.
Я обхватила его руку, прижавшись к его боку.
— Я в порядке, папа.
Моя семья не отходила от меня с момента аварии, и постоянно кто-то проверял, как я себя чувствую. Я ценила их усилия, но они просто не понимали, а я не могла им этого объяснить.
— Я столкнулась с Джаредом, — сказала я.
Он улыбнулся, и улыбка была такой теплой, что мне захотелось укутаться в нее.
— Где он? Я бы хотел поблагодарить этого человека за все, что он сделал для тебя.
Я пожала плечами.
— Ему пришлось уехать.
Каждый раз, когда я рассказывала эту историю, я говорила о Джареде. Он был самой большой частью этой истории, и я говорила всем, что он ― одна из главных причин, почему я жива. Это был не первый раз, когда мой отец говорил мне, что хочет поблагодарить Джареда. Идея была совершенно прекрасной. Но из-за того, что Джаред то появлялся, то исчезал, я просто не знала, случится ли это когда-нибудь.
Отец дотронулся рукой до моей щеки и большим пальцем провел по моему носу.
— Если ты хочешь, мы все тоже можем уйти. Все поймут. Мы пришли сюда только ради тебя.
Я повернулась лицом, уткнувшись в его ладонь. Неважно, сколько мне будет лет, я никогда не перестану это делать, и это никогда не перестанет быть приятным.
— Нет, папа, давай останемся. Это важно.
Это было завершение.
Для всех нас.
Я должна была смотреть на это именно так.
