Ну а теперь, когда преступница найдена и признала свою вину, мне оставалось лишь молиться, чтобы главный инспектор Роли оставил меня в покое. Вероятно, в Лондоне для него найдется рыба покрупнее, которую ему захочется поймать. На это можно было только надеяться.
Следующий день прошел без новостей, разве что в кухню вернулись мои коллеги, слабые и бледные, словно тени. Даже мистер Фелпс, обычно грубоватый и требовательный, был предельно вежлив и благодарил меня за каждую мелочь. Меня хвалили за то, что я так храбро держала оборону в их отсутствие. Об истории с грибами я решила помалкивать. Коллегам незачем было знать, что мне пришлось пережить.
Но, когда я пекла любимое немецкое печенье королевы, у меня внезапно возникла сумасшедшая идея: нужно рассказать королеве всю правду. Если она решит меня уволить — так тому и быть. Но если нет — она станет моей защитницей, которой инспектор из Скотланд-Ярда не сможет ничего противопоставить. Я красиво разложила печенье на узорчатой салфетке, поставила на поднос веточку фрезии и смело поднялась по лестнице в королевскую гостиную.
Перед дверью я ожидала увидеть, как обычно, мунши, но в коридоре было пусто. Возможно, он находится в комнате с ее величеством. Хватит ли у меня дерзости постучать и войти? Я занесла руку и замерла. Прошло несколько секунд, прежде чем я шепнула себе: «Ну что ты теряешь, Белла?» и постучала. Дверь открылась, но за ней стоял не индус, а одна из фрейлин.
— Да? — произнесла она.
— Я испекла ее величеству ее любимое печенье и подумала, что ей, может быть, не помешает взбодриться в это печальное время, — сказала я.
Фрейлина нахмурилась:
— Вы повариха?
— Да, миледи. Ее величество меня знает, несколько раз беседовала со мной на разные темы. Могу я отнести ей печенье?
— Вы, должно быть, та самая…
— Кого несправедливо обвиняли в приготовлении пирога с ядовитыми грибами? Да, это я. — Я посмотрела ей прямо в глаза.
Фрейлина казалась растерянной.
— Давайте я возьму поднос, хоть и не думаю, что ее величество захочет сейчас есть. Она очень расстроена новостями.
— Кто там, леди Литтон? — раздался голос королевы.
— Молодая повариха с печеньем, — ответила фрейлина. — Судя по всему, вашим любимым.
— А-а, та милая повариха. Пусть принесет печенье, — сказала королева.
Леди Литтон посторонилась и впустила меня в комнату. Королева сидела в кресле-качалке у открытого окна, хоть сегодня и дул довольно холодный ветер. Наверное, она недавно дремала, потому что очки и лист бумаги лежали у нее на коленях. Пройдя через комнату, я присела в реверансе и сказала:
— Я испекла для вас противень lebkuchen
[45], мэм. Я знаю, как вы их любите, и подумала, может, вам захочется попробовать несколько штучек, пока они еще теплые.
Королева подняла глаза и улыбнулась:
— Как вы заботливы! Да, пожалуй, одно я попробую. — Потом она перевела взгляд на фрейлину. — Пожалуй, к печенью не помешает и чай. Вы не попросите, чтобы его прислали сюда, леди Литтон?
Фрейлина сделала реверанс и удалилась. Королева с улыбкой потянулась за печеньем. Ела она медленно, с явным наслаждением.
— В точности такие, как, помнится, были в детстве, — сказала она. — Ну а вам пришлось пройти через тяжелое испытание, не так ли? Сэр Артур посвятил меня во всю эту печальную историю. Вас ложно обвинили в том, что вы пытались отравить меня ядовитыми грибами.
Я кивнула:
— Да, ваше величество. Я говорила, что никогда не причинила бы вам никакого вреда, но меня и слушать не хотели.
Королева вздохнула:
— Грустно все это. Бедная София! Насколько же надо отчаяться, чтобы прибегнуть к подобному средству! Я во всем виню себя, знаете ли. Она же умоляла меня не выдавать ее замуж за графа, а я не слушала. Меня куда больше интересовала политическая выгода. Я хотела, чтобы империя была сильна, когда я передам ее своему беспутному сыну. Я видела, что идеального мужа из Вильгельма не выйдет. Довольно-таки надутый был молодой человек, тщеславный и, вероятно, тиран.
— Хуже того, мэм, — сказала я. — Он заигрывал с одним молодым человеком из прислуги. И сказал принцессе Софии, что никогда больше не потревожит ее после того, как она подарит ему наследника.
— Силы небесные! — Королева явно была ошеломлена. — Это для меня новость. Понимаю, почему бедная девочка так стремилась от него избавиться. Эту сторону брака я всегда находила особенно приятной, не стану отрицать… — Она вздохнула и взяла еще одно печенье.
— Ваше величество, есть еще кое-что, — заторопилась я, чувствуя, что меня вот-вот могут отослать. — Я поступила к вам на службу под чужим именем и с тех пор живу в страхе, что меня разоблачат.
— Что вы имеете в виду? — Теперь королева хмурилась, глядя на меня. — Вы хотите сказать, что на самом деле вы русская шпионка?
Я не могла не засмеяться:
— Нет, мэм!
И я рассказала всю свою историю.
Королева терпеливо выслушала меня.
— Мне кажется, — сказала она наконец, — что вы просто в полной мере воспользовались подвернувшейся возможностью. Мне нужен был повар, и я его получила, причем, как выяснилось, отличного. И никто от этого не пострадал. Какое же ваше настоящее имя?
— Изабелла Уэверли, мэм.
— Вы в родстве с графом Олтрингемом?
— Он мой двоюродный дядя, мэм. Я уже говорила вам, что мои родители умерли. Отец ясно дал мне понять, что обращался к родне за помощью и получил отказ, поэтому у меня не было другого выхода, кроме как пойти в услужение, чтобы прокормить младшую сестру.
— Это достойно уважения. Ваше чувство долга сродни моему. Но я удивлена, что Уэверли вам отказали.
— Лично я к ним не обращалась, мэм. Я была слишком юна в то время, чтобы знать что-то о семье отца.
— Если не ошибаюсь, они сейчас тоже на Ривьере. Вы не думаете, что теперь вам стоит их навестить?
— Леди Мэри Крозье хочет устроить чаепитие, чтобы представить меня им, но пока они не проявили интереса к ее приглашению.
— Вы должны вернуться в лоно семьи, — сказала королева. — Не годится, чтобы барышня с хорошей родословной работала прислугой. Мне дали понять, что вы очень помогли в расследовании смерти графа. Сэр Артур высоко оценил вашу наблюдательность и способность к дедукции. Мне пришло в голову, что я могла бы использовать вас в качестве своей шпионки. — Она улыбнулась мне озорной улыбкой. — Что вы на это скажете?
— В качестве шпионки, мэм?
— Да. Я возьму вас к себе в свиту, а вы станете держать ушки на макушке для всего, что мне следует знать.
