Потом, конечно, встал вопрос, что надеть. Я определенно не могла сесть в карету ни в хлопковой блузке, ни в вечернем платье. «Интересно, — подумала я, — готово ли мое новое платье или матушка Клодетт убедилась, что из купленной мной ткани не сшить ничего путного?» Только как бы это узнать? И я решила прибегнуть к небольшой уловке.
— Раз мы завтра подаем холодный ужин, может, мне сходить с утра на рынок и купить для салата фруктов и овощей? Там они гораздо свежее.
Мистер Анджело поднял бровь.
— Не будь я уверен в обратном, то решил бы, что вы встретили на рынке молодого человека и влюбились в него, — заявил он.
Я вспомнила свою встречу на рынке с шеф-поваром Лепином и покраснела, однако возразила:
— Нет-нет, шеф, ничего подобного! Но должна признаться, мне по душе атмосфера рынка — все эти цветы, яркие краски. Если не завтракать, я все успею.
— Что ж, ладно, — сказал он, сунул руку в карман и достал монету. — Вы девочка хорошая и трудитесь усердно. Кто я такой, чтобы отказать вам в маленьком удовольствии? Будете там, купите себе цветов.
— Спасибо, шеф. — И я широко ему улыбнулась.
На следующее утро я встала до рассвета. К моей досаде, было холодно и моросил мелкий дождик. Такая погода может помешать прогулке на пляж: за мной, скорее всего, пришлют открытую коляску, каких тут большинство. Но я выпила чашку кофе, накинула плащ и неустрашимо отправилась вниз, в город. Уже научившись не рассчитывать на трамвай, я пошла пешком. По дороге мне встречался торговый люд, который спешил на работу. Если бы небо не затягивали тучи, можно было бы увидеть, как солнце только-только начинает выглядывать из-за окружавших город холмов. Однако, несмотря на столь ранний час, на рынке кипела жизнь.
Вначале я занялась покупками: выбрала для фруктового салата разных овощей, грейпфрутов, яблок и апельсинов. Потом, уже собравшись идти к матери Клодетт, я заметила шефа Лепина. Он стоял у прилавка, на котором лежало нечто совершенно мне незнакомое: грязноватые коричневые шарики и что-то похожее на куски навоза. Я понятия не имела, что это такое и с чем его едят. Любопытство взяло надо мной верх.
— Простите, шеф, — сказала я.
Он обернулся и, как я с удовлетворением отметила, обрадовался.
— Ну вот, вы, юная леди, встали сегодня ни свет ни заря. Мои поздравления! Снова покупаете рыбу?
— Нет, сегодня — продукты для салата. Королева вечером уедет, а остальных мы будем кормить холодным ужином.
— Понятно, — кивнул он.
— Могу я спросить, что это такое?
— Грибы. У вас в стране не растут грибы?
— Растут, но только такие округлые и сплющенные. Ничего похожего на эти. — Я показала на ярко-оранжевые подобия колокольчиков, которые казались мне ужасно ядовитыми. — Они что, все съедобные?
— Будь они несъедобны, я не стал бы кормить ими наших постояльцев, — ответил он. — Это лисички, у них очень изысканный вкус. Вот это — соломенные грибы. — Он показал на пучок тонких белых стебельков с маленькими шляпками. — Эти мы называем cépe
[39], а вон те, большие, — вешенки. А это сморчки, но никогда не собирайте их сами. Ложные сморчки очень похожи на съедобные и весьма ядовиты. Купите лисичек. Вы должны приготовить их для своей королевы. Она одобрит.
— А те, которые вы собрались покупать, как их готовят? Они выглядят как какие-то земляные шары.
Лепин закатил глаза.
— А эти, chérie, стоят дороже золота. Это трюфели. В Англии нет трюфелей?
— Нет.
— Тогда позвольте вас просветить. Трюфель — гриб, который растет на корнях дубов. Понимаете? Под землей. Найти их могут специально натасканные собаки, ну или свиньи, если им удается докопаться до трюфелей. Вкус у них восхитительный и очень разный. Мы делаем из них трюфельное масло и понемногу добавляем во всевозможные блюда, чтобы улучшить их вкус. Вот дам вам вечером попробовать — сами все поймете. Но только совсем чуть-чуть, понимаете? Все-таки дороже золота, да?
— Спасибо, — поблагодарила я. — Я куплю тех рыженьких, лисичек — вы ведь так их назвали? — и попробую приготовить к обеду.
Шеф Лепин вручил торговцу трюфель, тот взвесил его и назвал ни с чем не сообразную цену. Потом Лепин подождал, пока я выберу самые приличные лисички.
— Вы сейчас обратно в отель? Если немного подождете, можем пойти туда вместе.
— У меня есть еще дело в городе, — ответила я. — Увидимся в отеле.
— Понимаю, — пожал плечами он.
«Нет, не понимаете, — захотелось возразить мне. — У меня действительно есть еще одно дело». Он явно решил, что я хочу от него отделаться. Ну почему мужчины так все усложняют?
— Мадемуазель, — после некоторых размышлений сказал он, — очень хорошо, что вы купили грибы тут, с этого прилавка. Здешние грибы собирают с большим вниманием, их безопасно есть. Остальные торговцы не так внимательны, и достаточно одного ядовитого гриба, чтобы очень быстро убить любого.
— Спасибо за совет, шеф, — поблагодарила я. — Вечером буду смотреть, как вы их готовите.
— Хорошо. — Он кивнул, слегка поклонился мне и ушел.
А я направилась в сторону дома, прилепившегося к склону замкового холма. Я знала, что для визитов еще слишком рано, но мать Клодетт появилась из входной двери как раз в тот момент, когда я к ней подошла. Она остановилась и улыбнулась, узнав меня.
— О-о, это же английская барышня! А я-то гадала, когда вы придете за своим платьем.
— Оно готово? — спросила я.
— Может, что-то придется чуть-чуть переделать, — ответила она, — но вряд ли. Я этим делом давно занимаюсь, и по моим меркам все выходит правильно — если только вы не ели слишком много в последние несколько дней.
— Нет-нет, мадам! — рассмеялась я.
— Тогда заходите. — Она придержала для меня дверь.
— Вы, кажется, куда-то направлялись? — поинтересовалась я. — Не хотелось бы вас задерживать.
— Это подождет, я просто за хлебом вышла. Заходите.
Портниха провела меня в маленькую темную комнату.
— Вот, — сказала она. — Как вам?
На манекене было надето платье, очень красивое.
— Но ведь это не мое… — с сожалением протянула я.
— Ваше-ваше! Примеряйте.
— Но ткань… моя была однотонная, голубовато-зеленая.
— У вашей для всего платья не хватило бы прочности, — объяснила она. — Вот смотрите: я ее пустила на вставки в юбке и на рукава.
Я пощупала юбку. Этот материал был с отливом и с цветочным узором в васильковых и золотых тонах.
— Но откуда взялась другая ткань? Она такая красивая!
