– Не проблема, – ответил он. – Не открывайте дверь никому, кроме Иоганна Себастьяна Баха.
Он подошел к двери и снова обернулся к нам.
– А пока – до свидания, – сказал он и протянул руку, – Тамар Сапир.
Она пожала его руку. Тогда он протянул руку и мне:
– Дан Арбель.
Я пожал его руку.
– Это точно ваше настоящее имя? – спросил он.
– Да, – ответил я, несколько изумившись. – А что?
– Ничего, – сказал он и хрипло добавил: – Просто чтобы знать наверняка. Когда я пришел, она сказала, что она Кармен, знаете ли.
– Я – это я.
Он кивнул, глядя на что-то, что было у меня за спиной.
Потом открыл дверь и вышел, закрыл ее за собой, не проронив больше ни слова.
14
Минут сорок спустя кто-то трижды постучал в дверь.
Мы с Тамар к тому времени успели досмотреть лекцию Кармен почти до конца.
Было довольно очевидно, что содержание лекции разжевывалось, объяснялось простыми словами для широкой аудитории. Уильямсон говорила о том, как по системе действий можно определить тенденции, о попытках вычленить из огромного массива данных, который выглядит как полный хаос, связи между вещами, сведения о том, что было причиной, а что – следствием. Она медленно торила путь, говорила певучим голосом, в глазах ее почему-то было смущение, пока она приводила примеры из разных областей: вирусные эпидемии, голосование на референдумах, языковой анализ поиска в интернете. Обмены или приступы прямо не упоминались. В некоторых частях лекции она слишком часто моргала – волновалась и избегала смотреть в камеру.
В те редкие моменты, когда она все же смотрела в камеру, между объяснениями о статистических дополнениях к дефектным базам данных и еще одним трехмерным графиком, который отражал тенденции движения пешеходов в часы пик в мегаполисах мира, было очевидно, как велика разница между ней и Тамар.
Кармен Уильямсон была мягкой, как сливки, которые томно расплываются по сладкому профитролю. Тамар была как жареный миндаль, который взрывается у вас во рту, и вы неожиданно для себя обнаруживаете внутри орешка каплю меда. Уильямсон состояла из окружностей и дуг, Тамар – из углов и выступов. Наблюдать за Уильямсон – как смотреть в светлое прозрачное озеро, настолько прозрачное, что можно увидеть точку где-то на дне, в глубине, в которой пузырится раскаленная лава. Тамар была как большой ворох веток и колючек – только если вы наберетесь терпения и будете тихо ждать, вам удастся услышать, как внутри щебечут три птенчика, ждут, пока мама снова будет их кормить.
Тело Кармен не особенно подходило Тамар – вдруг я это заметил. И все же действительность сильнее, чем то, что должно быть, и уже сейчас было видно: после того как Тамар оставила попытки двигаться как Кармен, ее угловатая душа стала делать движения Кармен более острыми – локти, подбородок, уголки глаз. Когда Тамар открыла рюкзак, который я принес, и своими резкими движениями стала вынимать оттуда бумаги, что-то во мне радовалось тому, как ее душа сливается с новым телом, но одновременно я сожалел, видя, как из этого тела уходят жесты Кармен.
– Что мы, в сущности, ищем? – спросила она меня, вынимая листы и раскладывая их на кофейном столике.
– Понятия не имею, – ответил я, – статьи, интересные примечания, письма, графики.
– Вот график, – сказала Тамар и разложила на столе нечто, что выглядело как чертеж высокотехнологичного теннисного мячика. Где-то я его уже видел. Где же?
Она вынула из сумки мой внешний диск.
– Что там? – спросила она.
– Ничего, – ответил я. – Я хотел скопировать туда разные файлы с ее компьютера, но увидел, что было на экране, потом пришла эта журналистка – и я забыл об этом. Спешил сюда.
– Вот еще одна статья. – Она вынула скрепленную пачку листков. – Что это значит, черт возьми? «Четырехмерный анализ преобразования Глэйсера при приступах по всему миру»?
– Не знаю, но тут есть слово приступ. Может быть, это стоит прочесть.
– «Определение точек экстремума тенденций обмена».
– Выглядит интересно.
– Эта таблица? Заголовок – «Возможные квантовые завихрения при приступах в тысяча девятьсот девяностых – двухтысячных годах».
– Нам придется попробовать это прочитать.
– «Циркуляр для штатных сотрудников, тема – новые правила парковки. Паркинг „Гольдшмит“»?
– На это явно можно забить.
Тамар покачала головой и встала:
– Я хочу кофе. Тебе принести что-нибудь?
И тут в дверь три раза постучали.
Мы посмотрели друг на друга. Наш телохранитель. Видимо. Что-то в этих словах нам вдруг показалось странным.
– Минуту! – крикнул я.
Тамар снова уселась, закусила губу. Я подошел к двери.
– Кто там? – снова крикнул я.
– Иоганн Себастьян Бах, – ответил мужчина из-за двери.
Я посмотрел на Тамар.
– О’кей, – сказал я. Глаза Тамар были широко распахнуты. Она отрицательно покачала головой.
– Что случилось? – спросил я ее беззвучно, одними губами.
Она встала, подошла ко мне, взяла меня за руку и отодвинула немного в сторону.
– Нутром чую недоброе, – прошептала она.
– Это не твое нутро, – прошептал я. – Может, в этом дело?
– Нет-нет, – прошептала она.
– Дан? Дан Арбель? – сказал мужчина из-за двери.
– Сейчас, – откликнулся я. – Только… подождите секундочку.
– Подожди. Мы доверяем ему?
– Мы разве не определились? – прошептал я в ответ. – Что тебя напрягает?
– Интуиция, так пойдет?
– Мы не можем ориентироваться только по инту…
– Что-то в нашей беседе меня напрягло. Со Стоуном, – сказала она. – Я хотела поговорить об этом, как только он ушел, но забыла. Что это было?
В дверь снова постучали.
– Минуту, – крикнул я.
Она подняла палец, давая понять, чтобы я замолчал. Закрыла глаза и глубоко вздохнула.
– Звонок, – сказала она наконец.
– Он не звонил, – сказал я. – Он стучал в дверь.
– Звонок Стоуна. Почему мы не слышали звонка, когда он обменялся обратно? – сказала она. – Все время я чувствовала, что что-то там не клеится, но не могла понять, что именно. Когда эта самая Сильвия ушла, а Стоун вернулся в свое тело – почему мы не слышали, чтобы его браслет звенел, как во время двух предыдущих обменов?
Я перевел взгляд на дверь.
Снова постучали, на этот раз сильнее. Тамар подошла к столу, взяла циркуляр для штатных сотрудников на тему новых правил парковки на паркинге «Гольдшмит» и сложила вдвое.
