Я впилась ногтями в ладони. Сердце испуганно дернулось и застучало быстро-быстро, так, как не стучало еще никогда.
– Давай, Кимли, это же просто мертвецы! – не выдержав, крикнула найденышу.
Губы Проклятого растянулись в холодной усмешке, и меч замелькал еще быстрее. Под его ударами призрачный воин дрогнул и отступил.
– Саравос, – негромко произнес он, и ледяные стали бледнеть и исчезать, превращаясь в белый туман.
– Вы завершили обряд, ваше величество.
Жрец незаметно отделился от стены и поклонился Кимли. Мертвые глаза на секунду наполнились жизнью.
– Позвольте и мне уйти, – почтительно произнес он.
– Иди, мой друг, – ответил Кимли. В голосе его сквозила печаль. – Артаимос швакрон.
Старик еще раз поклонился и исчез. Проклятый повелительно поднял руку, и святилище снова скрылось под коркой льда.
– Нам пора, – не глядя на меня, сказал Кимли.
Он чуть встряхнул рукой, и ледяной меч мгновенно исчез.
– Может, объяснишь, что это было? – Я смотрела на мужа, сама не зная, что чувствую.
– Ты же слышала, обряд единения.
Кимли провел по груди ладонью, и ржавое пятно исчезло.
– И что теперь?
Я глядела на целую ткань пиджака.
– Теперь ты сумеешь находиться рядом со мной и не ощущать всплесков моей силы, – равнодушно сказал Кимли.
– Неужели ты думаешь, что я взаправду собираюсь быть твоей женой?
– Ты способна не спорить хотя бы сегодня? Один вечер, Ребекка, – серьезно взглянул на меня Себастиан. – А завтра мы решим, как жить дальше.
Он крепко ухватил меня за руку, пол под ногами дрогнул, и мы снова оказались в кабине двигора, словно и не было никакого обряда. А может, его и не было, а мне попросту все приснилось?
* * *
Дворец Проклятого впечатлял. Высоченный, огромный, с изящными мраморными колоннами и обширными угодьями, он занимал едва ли не треть северо-западного района столицы.
Двиг сделал круг над владениями Кимли и стал снижаться.
Сарстайн. Место обитания старой знати. Убежище замшелых традиций и не менее замшелых аристократов. Я никогда не любила этот чванливый паноптикум, предпочитая веселый Ридвинстайн или богемный Одстайн.
Внизу замелькали пышные кроны вековых дубов, старинные особняки, сверкающие витрины магазинов, вигосы с красочной рекламой, бегущие строки объявлений.
Двиг легко спланировал и сел в центре площади.
Кимли вышел первым. Он больше не пытался предложить мне руку, нарочито спрятав сжатые кулаки в карманы брюк.
– Так я могу рассчитывать на ваше благоразумие? – Проклятый посмотрел на меня с задумчивой серьезностью.
– Попробуйте. – Я пожала плечами.
Нет, разумеется, портить настроение семье я не собиралась, но ведь Кимли знать об этом необязательно?
Муженек ничего не ответил. Он, не оглядываясь, направился к парадному входу.
– Милорд, миледи. – Дворецкий встретил нас поклоном.
Я оглядела длинный ряд выстроившихся по обе стороны от него бытовиков и кивнула. Да, Кимли времени зря не терял! Не успел вступить во владение замком, как уже набрал полный штат прислуги и ведет себя так, словно и не отсутствовал четыреста лет. До ужаса самоуверенный тип!
– К приему все готово? – отрывисто уточнил у дворецкого Кимли.
– Да, милорд.
– Платье миледи?
– Его доставили в покои миледи.
– Отлично.
Супруг повернулся ко мне и коротко скомандовал:
– Идемте. У нас мало времени.
Я не стала спорить.
Комната, в которую привел меня Кимли, не представляла из себя ничего особенного. Обычная современная обстановка, большой, во всю стену, вигос, низкая кровать. И парящий в воздухе манекен с изящным белоснежным платьем.
Шарг! Я замерла, не в силах пошевелиться. Сердце больно сжалось. В душе снова ожила прежняя, нежная и ранимая Ребекка, и мне стало страшно.
– Я это не надену, – с трудом вытолкнула застревающие в горле слова.
– Ребекка, будьте благоразумны, – спокойно произнес Кимли. – Это творение вашего знаменитого мэтра Саросси. Лучшее, что нашлось в столице.
– Но оно белое!
– Я вижу.
– Я не люблю белый цвет!
Кимли задумчиво посмотрел на меня, а потом, не говоря ни слова, сделал короткий пасс, и платье мгновенно изменилось.
– Надеюсь, против голубого возражений не будет?
Я не ответила. Молча подошла к манекену и сняла невесомый наряд. Хватит глупостей. Я уже не та юная девочка, что была когда-то.
– Вам нужна помощь? – уточнил невозмутимый Кимли.
– Нет. Справлюсь сама.
– Прием начнется через полчаса. Не опаздывайте.
Кимли развернулся и вышел из комнаты, оставив меня наедине с проклятым платьем и собственной паранойей.
Перед глазами снова промелькнули картины прошлого. Красивое мужское лицо, жестокие слова, вылетающие из идеально очерченных губ, насмешливый взгляд светлых глаз…
Выругавшись сквозь зубы, сняла шелковый комбинезон и натянула шедевр Гиго Саросси. Зеркало привычно польстило. Попробовало бы оно не польстить!
Я поправила волосы, мазнула по губам усилителем цвета и усмехнулась.
Выше голову, Бекки! Небо любит бесстрашных!
Слова любимой присказки двигорщиков придали сил, и в парадный зал я вошла с безмятежной улыбкой на ярко-алых губах.
Себастиан Кимли
Он наблюдал за людьми, заполняющими Серебряную залу, и пытался отделаться от стойкого чувства неправильности происходящего. Не то. Все не то и не так.
Неискренние улыбки скрывали жадное любопытство, за безупречной вежливостью пряталась глухая неприязнь, превосходство маскировалось за непринужденностью и общими фразами. Он чувствовал все. Понимал, что пришелся не ко двору, что его возвращение создало проблемы и Ричарду, и герцогу Гивейскому, и многочисленным родственникам последнего, но не собирался извиняться. Не его вина, что все так вышло. Правда, Гринделлам не было до этого никакого дела. Они были не рады и его возвращению, и браку с Ребеккой. И то, что он тоже не в восторге от этого брака, ничего не могло исправить. Клан Гивейского сплотился против него единым фронтом, ненавязчиво давая понять, что обижать Ребекку не стоит.
Он невесело хмыкнул.
Ребекка. Жена. С женами опыт у него не очень. Не создан он для семьи и брака, это любому ясно. Только вот боги отчего-то решили иначе. Вручили ему эту… это недоразумение и даже не потрудились объяснить зачем. Может, зря он провел обряд? Что, если это было ошибкой? Для чего ему эта девчонка? Его никогда не привлекали подобные самоуверенные красотки.
