Задрав нос и добавив в голос показушной свирепости, я с готовностью ответил:
– А что, есть от кого защищать?! Конечно, провожу и всех, кто хоть взглянуть на тебя посмеет косо… Ух!!
Крепко сжимаю кулак, показывая, что не поздоровится любому, вызвав невольный смешок жены.
– Пойдём уже, защитник! – сказано было как-то пренебрежительно, что невольно меня зацепило, но Оля тут же исправилась, крепко прижавшись ко мне боком (кровь тут же прилила к низу живота, как только я почувствовал прикосновение упругого бедра), и на самое ухо произнесла:
– Ты мой самый надёжный защитник на свете! С тобой мне никто не страшен и ничего не страшно!!!
Шутя, беззаботно смеясь и подтрунивая друг над другом, мы неспешно, не расцепляя рук, добрались до дома, где любимую приняли на постой. Жена коротко рассказала мне о семье хозяев – простых работников Сталинградского судостроительного завода, где сейчас строят танки Т-60, корпуса для Т-34 и штурмовиков Ил-2. Взрослые уже в возрасте, у них из трех детей самому младшему, Кольке, двенадцать лет. И две дочери, одна уже в невестах ходит, но все же Ольке они угол нашли. Жена отдаёт им часть заработанных денег, они же покупают продукты и кормят всех из одного котла. Жили до сего момента пусть не душа в душу, но и без особых напрягов. Правда, делить кровать с супругой в небольшой хате, где все всё слышат, я бы не хотел, но супруга вовремя предупредила, что постелит нам в хозяйской баньке, которая вполне может сойти за летний домик.
Ещё казачка (странно, что, зная правду о её происхождении, я все равно так именую её про себя) много рассказывала про госпиталь, начальство, подруг, но я половину пропускал мимо ушей, а вторую половину просто не мог запомнить. Мне был важен сам факт того, что я слышал её голос, наслаждался его звуком так же самозабвенно, как и идеальными чертами лица родного и такого дорогого мне человека… Вот на Олины вопросы о фронте, о боях сам я отвечал неохотно, в общих чертах. Во-первых, не желал волновать девушку правдивыми рассказами о заварухах, в которых мне довелось побывать, а во-вторых, сам не хотел вспоминать пережитое в эти спокойные, счастливые мгновения. Пусть война уже наконец останется позади…
Хозяева встретили меня приветливо, и хотя их не предупреждали, накрыли весьма достойный стол, потушив в глубокой сковороде типа казана лещей и судаков с луком, помидорами и зеленью. Получилось очень вкусно и сытно, хватило и хлеба, выдаваемого в городе по карточкам. Ещё до ужина Оля тихо переговорила с хозяйкой дома, попросив постелить нам в бане, на что та понятливо закивала, а позже Тамара – так её зовут – придержала за ужином мужа, норовящего подольше поговорить со мной о фронте и выпить чарку-другую первака. Уже немолодой, простой работящий мужик, Иван не заметил моего желания как можно скорее встать из-за стола и наконец-то уединиться с женой, что, впрочем, не укрылось от мило покрасневших девушек-дочерей, непривычно тихих (со слов Оли) и украдкой бросающих на меня заинтересованные взгляды.
Зато хозяйский сын Колька за столом практически не затыкался, все расспрашивая о том, какие же они – немцы, как героическая Красная Армия их громит и сколько танков я уже подбил! Счёт я никогда не вёл, хотя дело с бронетехникой имел, и не раз, потому честно ответил, что в одном из последних боев мне лично удалось подбить из ПТРД две фашистские самоходки-«штуги» – в армии их, кстати, иногда именуют танками-артштурмом.
Мальчишка вылупился на меня во все глаза с распахнутым ртом, а поняв, что я не придумываю и не приукрашиваю, Иван тут же вознамерился выпить за такого героя, как я. М-да, ему бы ещё чуть-чуть первака принять – и уж тогда он кого из дочек за меня сватать начал бы в присутствии живой жены… Верно уловив момент, Оля встала из-за стола и, поблагодарив за угощение, предупредила, что мы идём на речку и вернёмся поздно, заметно огорчив мужскую половину дома и вызвав ещё более сильный румянец на щеках девушек.
– Ты им точно понравился.
Голос жены какой-то… Необычный. Замерев у берега каменистой Царицы, она смотрит мне в глаза с каким-то показным укором и неудовольствием, не спеша раздеваться и словно ожидая от меня объяснений. Но я лишь рассмеялся в ответ:
– Ну, конечно, молодой командир, да с серебряной медалью на груди в новой, ещё не обношенной как следует форме! Конечно, я им глянулся. Другое дело, что я-то в их сторону даже не посмотрел! Они по сравнению с тобой словно чертополох рядом с цветущей розой!
Я нисколько не кривлю душой, и казачка это чувствует, а я понимаю, что моя искренность и удачное сравнение пришлись ей по душе. Но Самсонова, входя в роль замужней женщины, не сразу сдаёт позиции:
– А если бы не «чертополох», а такие же, как я, красивые «розы» были бы, только моложе или ещё краше? На них бы, наверное, заглядывался?
Вместо ответа я приблизился к девушке настолько, что наши губы практически скрестились – и ведь не отстранилась женушка, даже не попыталась сделать шаг назад… Знаем мы такие женские обиды, ещё как знаем.
– Что же за глупости ты говоришь? Кто для меня может быть краше тебя?!
Всё, это очевидная победа. С лёгким стоном Оля сделала крохотный шажок вперёд, а наши губы переплелись в жарких, голодных, долгих поцелуях… Мы не отрывались друг от друга, пока мои ладони, скользнувшие снизу-вверх по гладкой коже стройных ног казачки, не задрали юбку и не стиснули крепкие, тяжёлые бедра моей женщины. Тут-то она неожиданно резко вырвалась, смерив с ног до головы ошалелым, горящим взглядом, после чего попросила волнующим, грудным голосом:
– Дай хоть в воде искупаться, зверюга. Чуть ли не съел!
В ответ я дразняще усмехнулся:
– То ли ещё будет!
Царица встретила нас едва ли не холодной водой – реку питают многочисленные родники, здорово остужающие её даже в самую жаркую погоду. Так что купались мы недолго, минуты всего три-четыре – нагишом. Как раз хватило смыть с себя грязь и пот, а после я поймал жену за влажный гладкий бок, привлёк к себе, подхватил любимую красавицу на руки и вынес из воды на берег…
Первый раз был торопливым, жадным, быстрым. Только заключив девушку в объятья, прижав ее к рослой, густой траве, только став с ней единым целым, я практически сразу ощутил, как тело словно пронзают электрические разряды, концентрирующиеся внизу живота!
Терпел сколько мог, останавливался, жадно целуя пухлые губы женушки, охотно подставленную под мою ласку грудь, а пальцы меж тем без остановки мяли тугие ягодицы молодой женщины, вновь и вновь привлекая ее к себе… Наконец, сдерживаться стало просто невозможно – и меня словно молнией пробило, от спины и до низа живота! Да, это было слишком быстро, но в то же время необыкновенно ярко и горячо… Потом мы спешно одевались, счастливо смеясь, и практически бегом вернулись домой, где нам постелили в бане. Людей на улицах видно не было – трудящиеся с раннего утра работники оборонных заводов ложатся спать рано. Но в отдалении слышалась гармонь – в отличие от родителей, молодежь старается урвать у жизни хоть чуть-чуть больше, устраивая вечерами танцы, где ребята и девушки знакомятся, где в первый раз целуются и влюбляются…
