Однако тут же я замечаю движение среди фрицев, начавших массово смещаться к началу колонны. Впрочем, иного пути у них и нет, только вперёд… До того мы практически целиком выбили гранатами передовое отделение. Пусть дальность разлета осколков в сто метров у «лимонки» явно завышена (только отдельные её фрагменты могут столько пролететь), но даже семь метров сплошного поражения осколками и пять метров фугасного действия – это уже немало. Так что семь-восемь гранат гарантированно уничтожили человек шесть вражеских солдат, однако теперь немцы все плотнее подбираются к их трупам. Очевидно, что враг готовится к финальном рывку. А вот этого нам как раз и не надо, в ближнем бою нас просто сомнут числом…
– Третье отделение, приготовить гранаты! Бросаем по моей команде! Остальные – как фрицы вперёд дёрнутся, огонь по голове!
Несмотря на то что я ждал броска немцев, остановить их рывок вперёд не удалось. Только что они лежали на гальке, все гуще скапливаясь впереди, давя бешеным огнём пяти машингеверов мои расчёты. А вот уже к нам густо летят штук шесть-семь «колотушек». Мне везёт, ближняя ко мне граната, столкнувшись с валуном, падает спереди. Бойцы же, кто посмелее, успевают оттолкнуть от себя германские противопехотки, другие просто закрывает головы руками, распластавшись на земле…
Взрыв «колотушки» мы с Красиковым переживаем за каменным укрытием, надежно защитившим нас от осколков и фугасного действия гранаты. Хотя по ушам ударило знатно! Их словно ватой заложило, и писк такой противный внутри… Ошалело покрутив головой, я высунулся за валун и тут же отчаянно закричал:
– Гранаты!
Фрицы бросились вперёд в момент взрыва своих противопехоток, а расчеты Ковалева и Петренко пропустили момент, когда атаку нужно было гасить длинными, пусть и рассеивающимися очередями. Их самих прижали так, что головы не поднять. Да и с броском «лимонок» мы опоздали, конкретно так опоздали… Приходится рисковать.
Усики чеки гранаты разжимаются одним выверенным движением в полсекунды, тут же выдергиваю её за кольцо, отпустив рычаг. Ненадежный и нестабильный запал Ковешникова начинает гореть, а время его горения во многом зависит от температуры окружающей среды, он может рвануть раньше положенных четырёх секунд… Но все же я держу «феньку» в руке, отчаянно проговорив про себя: «двадцать два, двадцать два», и только после этого «лимонка» летит к бегущим фрицам, приблизившимся уже метров на двенадцать…
Граната взрывается в воздухе над головами солдат врага, дав эффект шрапнели. Человек пять в передовой группе падают точно, остальные невольно прижимаются к земле. Эх, мне бы сейчас ещё одну «лимонку» или тот же ППШ, я бы их так огнём к земле прижал! Но ни того, ни другого у меня нет… Зато впереди противника взрывается одна, затем другая граната, брошенные уцелевшими бойцами отделения. Они срезают осколками попытавшихся было рвануть вперед немцев, а с флангов по головной группе наконец-то открывают огонь расчеты Ковалева и Петренко. Молчит только «дегтярев» Лехи Сергеева, нехорошо молчит, неспроста… А ведь его огня сейчас как раз и не хватает, чтобы окончательно опрокинуть германцев.
Тэтэшник выхватываю из кобуры на бегу, на бегу же снимаю курок с предохранительного взвода и так же на бегу, не целясь, успеваю трижды выстрелить. Ещё одна отчаянная попытка прижать врага к земле – хоть на секунду, хоть на полсекунды… И тут же я прыгаю к лежке расчёта, преодолев разделяющие нас метры буквально за считанные секунды.
Младший сержант Сергеев мёртв, об этом наглядно свидетельствует лужа крови у пробитого виска молодого русоволосого парня. Его второй номер, ефрейтор Владимир Карпов, отчаянно пытается закрыть индивидуальным пакетом рваную рану на правой руке, оставленную крупным осколком «колотушки». Алая кровь бьёт из неё мощными толчками, и закрыть её не получается, тут нужен тугой жгут. Однако сейчас я просто не могу помочь бойцу – прорвутся фрицы, ляжем в землю все. Гарантированно.
Плюхаюсь в лужу крови погибшего пулемётчика – сейчас не время для брезгливости. Главное – пулемёт. Цел ли? Внешних повреждений на ручном «дегтяреве» не замечаю и, крепко уперев приклад в плечо, ловлю в прорезь секторного прицела вновь вскочивших и побежавших вперёд фрицев.
Жму на спуск.
«Дегтярев» оживает длинной, захлебывающейся очередью в полдиска, забившись в руках, словно живой. Отдача больно отдаёт в плечо, но я терплю, сцепив зубы, пока не кончаются патроны.
– Диск!
Карпов слышит меня; бледный от потери крови ефрейтор трясущимися руками подаёт мне снаряженный ещё до ранения диск. Я мельком отмечаю критичное состояние бойца, но помочь ему по-прежнему не могу.
– Терпи, Володя, терпи! Сейчас отобьем фрицев, жгут наложим!
Боец серьёзно кивает, а я вновь открываю огонь, в три уже более экономные очереди свалив двух врагов. А в следующую секунду фрицы, залегшие всего в семи метрах от нас, подрываются вперёд уже всей массой. В меня стреляют сразу несколько человек, одна пуля прошивает плоть под левой ключицей, от боли темнеет в глазах… Но, удержавшись на краю забытья, я все же зажимаю спусковой крючок.
«Дегтярев» в считанные секунды высаживает практически весь диск, пока его не заклинило. И в этот миг я окончательно отрубаюсь, напоследок отметив, что кинжальный огонь пулемёта все же заставил противника залечь, свалив то ли трех, то ли четырёх немцев…
Глава 1
– Тебе что-нибудь известно о Крымском фронте и операции «Охота на дроф»? – Александр задаёт вопрос, одновременно протянув мне кружку горячего, но не обжигающего кофе, сваренного в турке, сладкого, с карамелью и молоком.
Все так… основательно у него. И одновременно со вкусом. Речь идёт не только о напитке, но и о красивом деревянном доме, о разбитом во дворе садике с фруктовыми деревьями и декоративном пруде с каменным гротом, о подобранной в тёмных, но не мрачных тонах кухне, находясь в которой, ощущаешь какой-то особенный мягкий уют… И, к слову, мебель у бывшего главы отдела разработки виртуальной реальности сделана из цельного дерева. Неплохо так Саша зарабатывал в игровом холдинге, очень даже неплохо…
Приняв кружку и благодарно кивнув хозяину, я неопределённо пожал плечами.
– Я в последнее время много читал о Великой Отечественной войне, но пока все больше за 1941 год. Но в общих чертах знаю, что во время контрнаступления под Москвой наши попытались деблокировать и Севастополь, высадив в Крыму крупный десант. Поначалу советским войскам сопутствовал успех, но командование упустило возможность окончательно разгромить немцев, отрезав их от тыловых баз. Потом части РККА уперлись в хорошо подготовленную немецкую оборону. Весной бестолково пытались задавить немцев числом, не преуспели, а потом германцы сами ударили так, что Крымский фронт посыпался за считанные дни. Причём у врага было гораздо меньше людей, вроде бы втрое…
Я осекся, видя, как страдальчески, словно от зубной боли, скривился Александр. Ну а заодно, воспользовавшись возникшей паузой, я с удовольствием отхлебнул карамельного кофе. М-м-м, как же вкусно…
