Взяв политрука за плечо и посмотрев ему прямо в глаза, я как можно более проникновенно произнес:
– Все нормально. Слышишь? Все нормально! Не побежали, уже хорошо. А что первый раз под обстрелом растерялись, так то нормально. Я, брат, сам уже подзабыть успел, как жался в первый раз под огнем германского броневика!
После короткой паузы, видя, что Архипов немного успокоился, я добавил:
– Работу с бойцами провести, конечно, нужно. Но не пугать расстрелами, а рассказать, что когда машина немецкая развернулась, самый удобный момент был для стрельбы – кормовую броню бронебойные пули бы взяли. Пусть проникнутся, поймут, что могли врага достать, но шанс упустили. Глядишь, в следующий раз иначе себя поведут! И напомни им, что укрыться в окопе, избежав смерти в неравной схватке, – это, конечно, разумно и правильно, но на дне ячейки войны не выиграть.
Алексей, не отпуская моего взгляда, твердо ответил:
– Я прямо сейчас поговорю с людьми. И думаю, что мне лучше также находиться на переднем крае!
Я отрицательно мотнул головой:
– Не стоит. Мы с тобой вдвоем – единственный резерв роты. Поверь, если драка начнется жаркая, в бою побывать успеем!
И ведь, зараза, накаркал я насчет жаркой драки!
Кампфгруппа показалась уже после часа дня. Но, вопреки моим опасениям, четыре панцера (две модифицированные и две простые «тройки») не стали нырять в Песчанку, а в сопровождении равного им числа бронетранспортеров «ганомаг» с десантом обошли речку и ударили севернее, где заканчивается ее естественный оборонительный рубеж. Но этот участок Васильченко справедливо усилил, уплотнив порядки окопавшегося здесь батальона. Кроме того, в тылу за его позицией расположилась батарея мощных 85-миллиметровых зениток, способных поразить танковую броню на предельных дистанциях. Короткий бой занял всего полчаса, а отступили уже лишь две «тройки», из которых только одна модифицированная. Да и «ганомагов» в наличии осталось только три штуки… Крепко получили фрицы по носу!
Вид отступающего с потерями противника заметно приободрил бойцов – как и меня самого. Однако вскоре чуйка прямо в голос завопила об опасности – и развитая интуиция, прокачанная до ветеранского уровня, меня не подвела. Через полтора часа после первой неудачи к речке стали медленно подползать германские «коробочки» в сопровождении многочисленных мотопехотинцев. Некоторое время спустя напротив моей роты замерли две «тройки» с короткими стволами, встав метров за четыреста до водного рубежа. Вперед пошли уже одни «зольдаты», до сотни человек, держа в руках многочисленные самодельные плоты и некоторое число надувных лодок.
У меня немного отлегло от сердца при виде замершей, а не покатившейся к воде бронетехники, но очевидный и вполне грамотный план взлома обороны роты заставил невольно поежиться. Сейчас панцеры начнут безнаказанно (на таком расстоянии бронебойщики «тройкам» точно ничего не сделают) и методично давить бойцов, особенно пулеметные расчеты в точке прорыва, где гитлеровцы станут форсировать Песчанку. А затем пехота, используя численное превосходство – а как иначе, если у меня всего один боец на пятнадцать метров траншей?! – ворвется в окопы. И, собственно, все, вот и брешь в обороне, а уж там немчура закрепится, расширит плацдарм и введет в бой резервы…
– Корректировщик! Срочно вызывай штаб полка, пусть вжарят минами по немецким танкам!
Испуганно обернувшийся на мой рык боец схватил трубку коммутатора и принялся активно вызывать штаб. Я же обернулся к пулеметному расчету «максима» и обратился к первому номеру, сержанту Степану Савельеву:
– Ну что, Степа, берите свой станкач и смещайтесь на позицию второго взвода. Как только минами танки отгонят, так сразу бейте сбоку, накрывайте переправляющихся фланкирующим огнем. А если уже переправятся и на рывок пойдут, то ваша задача прижать их. Любой ценой!
Внутренне скривился: не люблю громкие, штампованные цитаты, более присущие политработникам, а вот поди же, само с губ сорвалось. Однако Степан лишь молча кивнул и подал знак остальным бойцам расчета следовать за собой.
– Алексей, как видишь, дело зачинается нешуточное. Так что иди сейчас в третий взвод, бери с собой хотя бы пяток бойцов и один расчет с «дегтяревым», Калагова с собой захвати – младший политрук вроде неплохо стреляет – и дуйте также во второй взвод. А дальше по ситуации: или из всех стволов давите переправляющихся, или на выручку поспешайте, коли начнется рукопашная.
Архипов согласно кивнул, но тут же заметил:
– А ты?
– А я сразу в первый. На пятьдесят метров мой ППШ не хуже германских «косилок» сработает… Корректировщик, ну что там?!
Боец виновато и немного испуганно ответил:
– Товарищ старший лейтенант, по всему батальону запрашивают огневую поддержку полковых минометов! Мне ответили, что они все цели разом отработать не могут!
– Да твою же… дивизию! Связывайся со штабом батальона, пусть хотя бы наши минометы поддержат! И не забывай запрашивать полковые, иначе про нас и не вспомнят!
– Есть!
Ответ красноармейца доносится уже со спины: покрепче сжав в руках ППШ, я поспешил по ходу сообщения вслед за пулеметным расчетом. А спустя пяток секунд грохнул первый выстрел одной из «троек». Ну, понеслась душа в рай…
– Пулеметчики, не высовываться! Только по команде! Стрелки! По плавсредствам противника – огонь!!!
Подавая пример, приподнимаюсь над бруствером стрелковой ячейки с СВТ одного из раненых бойцов. В открытый прицел ловлю группу из пяти фрицев, следующих через довольно узкую речку – всего метров семьдесят-сто от силы – на грубо сколоченном плоту. Учитывая их малую скорость и относительно небольшое расстояние, нас разделяющее, – идеальная мишень. Потратив всего секунду на прицел, мягко тяну за спусковой крючок на выдохе… А затем еще и еще.
После первого выстрела в воду упал немец, отталкивающийся шестом ото дна, второй и третий пришлись на пулеметчика, оборвав частящую очередь вражеского МГ. И тут же я инстинктивно нырнул на дно окопа, стараясь укрыться от очереди спаренного пулемета «тройки». Она легла довольно точно, уткнувшись в бруствер и срезав несколько комков с его бровки; за шиворот посыпалась земля, а я шумно, облегченно выдохнул. Жив!
На момент прибытия в первый взвод, на правом фланге которого и наметился германский прорыв, пушечный огонь панцеров уже накрыл один из расчетов ручного «дегтярева», а очередью машингевера ранило командира взвода, лейтенанта Вячеслава Стягова. Его «замок» Вепхо Беридзе и младший политрук Сергей Полянских попытались помешать началу переправы, но только потеряли человек шесть в неравной перестрелке. Занявшие противоположный берег вражеские расчеты МГ буквально задавили огнем сопротивление красноармейцев в зоне предполагаемой высадки.
Мое появление пришлось как нельзя кстати. Приказав временно прекратить стрельбу, я дождался, пока через реку не пойдут плоты и лодки, мешая вести прицельный огонь германским пулеметчикам. И придержал своих: уже более точная, уверенная стрельба бойцов с полуавтоматическими СВТ и так выходит довольно плотной. А экипажам «троек» приходится ловить цели среди всего на несколько секунд появляющихся над брустверами стрелков.
