– Мне нужно на собрание Мирового Совета. Проследи за Моникой. Больно она любопытная.
– Как же, Ваше Высочество, вы отправитесь на собрание? Снаружи кругом охрана от Бундестага: и у входа в замок, и у ворот.
– Мне не нужно покидать дом. Уведоми всех, чтобы меня не тревожили в ближайший час, и спускайся вниз.
– Будет сделано.
Когда она зашла в лифт, Саша сел за компьютер.
В эти самые минуты члены Мирового Совета поднимались между рядов, чтобы занять свои места, а монархи, готовясь к очередному акту безмолвного унижения, садились за круглый стол. Так как Александр по известным для всех причинам, вызывавшим не то потрясение, не то смех, не посетил заседание, миссис Уилсон, премьер-министр Великобритании, забрала себе все внимание: от подозрительных взглядов до мягких порицаний, произнесенных как бы во время общих обсуждений: «Как много людей погибнет сегодня»? – и тут же неодобрительные взоры вгрызаются ей в спину. «Как думаете, когда закончится война? Ох, простите, коллега!» – извинилась представительница Италии, когда «случайно», но больно наступила ей на ногу.
Миссис Уилсон, как человеку несмелому, ощущение тяжести вины было невыносимо. С момента прибытия к зданию собраний она не могла смотреть коллегам в глаза.
Все были на месте. Пустое место, предназначенное для британского монарха, мозолило глаза членам Совета, и лишь некоторые из них легко совладали с острым желанием воспользоваться отсутствием Александра и злословить про него, попутно упомянув его интрижку с телохранителем.
– Какой позор для семейства Каннингем, – шептались за минуты до начала заседания те, у кого не хватало сил сдерживать свою желчь.
– Если вспомнить, никто из них не отличался высоконравственным поведением.
– Точно. Все они были с приветом. И перечислять все не хочется. Была надежда на Александра, но и тот не успел почувствовать тяжесть короны на голове, уже объявил войну.
– А может, наоборот, корона ему мозги сплющила?
– Ну же, коллеги. Не следует так сквернословить о нем. Не в этом месте.
– Разве можно в столь тяжелые для человечества времена, будучи мужчиной, крутить романы с другими мужчинами, когда так много женщин, жаждущих пойти под венец? Я считаю, что это настоящее преступление. Вы можете меня осудить, но я порой жалею, что наше общество стало настолько толерантным, что теперь уже поздно мужчинам на законодательном уровне запрещать заводить связи друг с другом. То ли дело женщины. У них попросту нет выбора.
– Гомофобия и сексизм в одном флаконе. Браво! – На фоне шепота насмешливый голос Саши звучал как гром в тихую ночь.
– М-мистер Клюдер? – Члены совета сразу обратили внимание на его пустующее место. – Где вы?
– Прошу прощения, – отвечал он как ни в чем не бывало. – Звук появился, а картинка пока нет. А, вот. Сейчас. – И над его местом к всеобщему шоку появилась красная голограмма, изображающая его в натуральную величину. Саша «сидел» в кресле, скрестив руки на животе.
– Как вы это сделали? – чуть привстала Сара Дженкенс.
– Ну, – он наклонился вперед, – может, у вас есть время ездить в Делиуар, а вот я знал, что с вашей нелюбовью ко мне – и всеобщей нелюбовью даже германских властей – наступит такой момент, когда я физически не смогу, но захочу посетить заседание. Так что я оставил под столом маленький проектор и очень не рекомендую из любопытства трогать его после завершения собрания, потому что я сразу определю, кто его взял, и выпущу ядовитый парализующий пар, встроенный в крохотный кармашек под проектором.
Несколько секунд все молчали, смотря на Сашу с таким недоумением, что он не выдержал, усмехнулся и признался:
– Я пошутил. Нет там никакого парализующего яда. Вас просто ударит током.
– И все же вы здесь, – заговорила представительница Российской империи. – Мы рады вам.
– Приятно слышать это без сарказма и злобных ноток, миссис Ластовская.
– Нет, правда, – она положила руку на сердце, – мы очень сочувствуем военной обстановке в вашем государстве, но, увы, несмотря на наше желание покончить с ней, не можем этого сделать, потому что…
– Боитесь подвергнуть опасности себя. Я понимаю.
Пожалуй, как признавал каждый, это был первый раз, когда разговор между Сашей и членом Совета проходил мирно. Он же оказался и последним: после следующих двух часов обсуждений на повышенных тонах Саша завершил связь в состоянии тихого бешенства и с подступающим к горлу отчаянием.
Он залетел в лабораторию и, пропустив приветствие Джоан и Моники, сел за стол и ударил по нему кулаком. Какое-то время женщины слышали только его громкое неравномерное дыхание и могли лишь предполагать, чем оно вызвано.
– Ваше Высочество? – спросила Джоан тихонько. – Вам плохо?
Саша подошел к столу, не поднимая головы, налил воды в стакан и залпом осушил его, а затем опустился на стул и схватился за голову. Наконец он заговорил хриплым голосом:
– Я чувствовал, что война за ЗНР будет непростой. Знал, что ее, несмотря на благородные речи, на самом деле хотят все. Но я и не предполагал, что буду вести эту войну почти со всей Европой.
– Вы хотите сказать… – Моника почувствовала, как к ногам приливает слабость.
Саша поднял на них тяжелый взор.
– Можете считать, что сегодня началась Четвертая мировая.
27
Унижение и отчаяние
Лучшая охрана, какую только можно было найти в стране, стояла у дверей в больницу, на каждом этаже и у палаты. Журналисты точно определили их назначение и отразили это в заголовках статей: «Охрана для любовника короля: что о ней известно уже сейчас?»
Интерес простых обывателей к Каспару не спадал, и спустя два дня об их с Александром отношениях знал весь мир. Александр попросил настроить каналы на телевизоре в палате Каспара так, чтобы ни на одном из них не транслировались новости. Все же бо́льшую часть времени Шульц проводил за книгами и с нетерпением ждал новой встречи с Александром, который, к его удивлению, стал уклончивым, избегал прямых взглядов. С его лица не сходила тень неизвестной печали, отличной от той, которую Каспар видел в день ранения.
Утром на третий день Александр пришел к нему.
– Я нашел хороших врачей в Делиуаре, – рассказывал он, держа Шульца за руку. – Я снял особняк на берегу Балтийского моря и нанял прислугу с лучшими рекомендациями. Уже завтра мы с тобой уедем туда.
– Ты тоже со мной? Прекрасные новости!
– Да, – вяло кивал Александр. Его отсутствующий взгляд не сочетался с воодушевляющими планами. – К нашему приезду твою… нашу комнату оборудуют так, чтобы врачам не составило труда проводить процедуры.
– Они будут приезжать каждый день?
– Да, по утрам и вечерам.
