Малодушный глупец. Именно таким считал себя Александр. Именно таким он был, но любовь Каспара окружила его ореолом особенности и рассеяла многие дурные мысли о себе. Сама сущность его никуда не делась. Он оставался таким же трусом, каким был всегда. А между тем Дирк продолжал ровным голосом с оттенками жалости и иронии:
– Не подумайте, Ваше Величество, я вас вовсе не осуждаю. Считайте мое нарекание дружеским напоминанием, ведь кому, как не мне, знать истинное положение вещей и кому, как не мне, сказать вам: если бы вы на самом деле хотели, чтобы ваши мучения с Делиндой закончились, вы бы пошли на все, чтобы сделать это. Вы бы стерли в порошок свои страхи и все преграды, что выстроили собственноручно. Предположу, что это прозвучит странно из уст богатого наследника, но жизнь – это бесконечная борьба и сотни возможностей эту борьбу выиграть. Вы же не видите ничего из этого. И я не могу вас винить: родители у вас были паршивые, сестра и того хуже. Благо с Каспаром повезло – я вам даже немного завидую, а редкие вспышки моей зависти воспринимаются людьми не иначе как чудо. И вот вы пришли просить ради него.
– Я выплачу любой процент, мистер Марголис. – Александр лишь радовался, что Дирк сам вернул разговор к главному. Мысли его были поглощены лишь деньгами, и он не придал значения всем его обидным словам. – Вы можете думать обо мне что угодно и озвучивать это в моем присутствии или у меня за спиной. Я готов к таким унижениям, только, пожалуйста, не отказывайте мне в моей просьбе. Прозвучит пугающе, но речь о миллионах. Я и сам пока не знаю точной суммы.
– Миллионах? – Дирка это слово нисколько не смутило. – Я одолжу вам все десять сегодня же, раз это для вас так важно.
В приливе несказанной радости Александр готовился взять все плохие слова о нем обратно и вознести его до статуса ближайшего друга, который не оставил в беде. Он не заметил, как загорелся в глазах Марголиса странный задорный огонек, каким пристальным и всепожирающим стал его взор и как дернулись в лукавой улыбке уголки его кривого рта.
– Мистер Марголис, я… Я буду вечно вам благодарен за вашу доброту! Я выплачу вам все до последнего фунта, как только у меня появится такая возможность. С процентами, если вы того пожелаете.
– Не за что, мой дорогой друг. Однако деньги, как и проценты, меня мало интересуют. Я не возьму с вас ничего материального, так как его у меня в достатке.
– Но чего бы вы тогда хотели взамен?
И вдруг он заметил, как с минуты объявления о своей щедрости изменилось лицо Дирка. Еще до того, как Александр все осознал, тот заговорил, не переставая улыбаться:
– Я из тех редких людей, которые попробовали в этой жизни все доступные удовольствия и теперь наслаждаются остатками их редких разновидностей. Все сводится к чувствам, адреналину, и нет в нашей жизни больше ничего, что поднимет нам настроение и разожжет в нас давно угасшее пламя азарта. – Дирк встал и начал медленно ходить вокруг их диванов. – Война, конечно, зрелище интересное, но мне оно, по правде говоря, уже наскучило. Ничего нового на ней, разве что захват Берлина, я уже не увижу. К тайным архивам, даже к ЗНР, я уже не питаю былого интереса. – Он медленно, словно боясь спугнуть напряженного до дрожи Александра, сел рядом с ним. – Секс тоже стал однообразным. Одни и те же позы, места, люди, тела, ласки, голоса, стоны и лица, но, – он провел тыльной стороной ладони по его щеке, – но я чувствую, что вы стали бы для меня особенным.
Душевная боль, что рвала Александра изнутри, была столь невыносима, что ему хотелось вскрикнуть. Он едва ли помнил, как дышать. Александр взглянул Дирку в глаза, будто хотел убедиться в том, что услышал его наяву, и, к своей чудовищной досаде, увидел его расплывшуюся в предвкушении улыбку. Марголис убрал руку с его щеки.
– Почему вы так дрожите?
Искреннее непонимание Дирка не укладывалось у Александра в голове.
– Я никогда не обижал вас и обижать не собираюсь. Я лишь предлагаю обмен. Вы, возможно, решите, что десять миллионов мало. – Он ухмыльнулся и заявил восторженно: – Хорошо. Пятнадцать… двадцать миллионов. Этих денег вам хватит не только на лечение, но и на богатую жизнь после войны. Ну же, не молчите! Считаете, что все еще мало? Двадцать пять миллионов. Нет, постойте, вы стоите куда больше! Идиоты те, кто говорил о вас и о вашем чудном облике хоть одно дурное слово!
До затуманенного сознания Александра, охваченного ужасом, точно болезнью, только и долетали обрывки его возбужденных возгласов и сменяющиеся цифры. Король возразил бы ему сразу, но он слишком хорошо знал о своем положении, как и о том, что Дирк откажется давать деньги на иных условиях, а сам он не имеет права ему отказать по многим причинам, и главная из них – Каспар.
– Пятьдесят миллионов фунтов! – Дирк хлопнул себя по коленям. – Не подумайте, я вовсе не жаден, но, признаться, еще никогда мне не приходилось назначать столь высокую цену за…
– Прошу, перестаньте! – выкрикнул Александр с горечью, и слеза скатилась по его щеке.
Дирк на секунду умолк, а затем обратился к нему напуганно.
– Ну же, Ваше Величество, я надеюсь, вы льете слезы счастья?
– Отчего бы?! – Лицо Александра исказила ярость, но он быстро опомнился. – Прошу, простите. Я… Я так… – Он сглотнул горький ком и зажмурился, но там, где он рассчитывал скрыться от Дирка, возникло лицо няни, и он в испуге распахнул глаза. – Я-я должен подумать над вашим предложением.
– Мой юный король, простите, что напоминаю, но не вы ли пришли ко мне с предложением? Я готов дать вам в разы больше того, на что вы рассчитывали, и вам даже не придется возвращать мне деньги.
– Но придется… сделать что-то другое.
– Такова цена, однако я обещаю: вы ни о чем не пожалеете. Рискну помечтать, что после вы сами вернетесь ко мне.
– Мистер Марголис! – Александр вскочил с места и обратил на него режущий взгляд.
– Простите, я оскорбил ваш слух.
Происходящее явно дарило ему непередаваемое удовольствие. Он подошел к большому сейфу в конце комнаты, набрал на нем код, открыл железную дверь, достал оттуда чемодан, вернулся к растерянному королю и протянул чемодан ему.
– Здесь миллион фунтов. Я ношу с собой на карманные расходы. Отдаю их вам в качестве первого взноса. Однако, мой милый король, учтите, что как только вы возьмете этот чемодан и переступите порог моего номера, я посчитаю сделку действительной, а отсчет исполнения вашей части сделки – запущенным. Я очень рассчитываю на вашу честность, потому что не хочу брать вас силой. Ни мне, ни вам никакого удовольствия это не доставит, а я бы хотел, чтобы вы хоть немного насладились временем со мной.
Миллион фунтов. Охрана, первое время лечения, аренда дома и прочие расходы в одном чемодане, в десяти сантиметрах от его руки. Нет времени и смысла терзаться мыслями о том, чего еще не произошло. Он помучается потом.
Александр стиснул зубы, выхватил чемодан из рук Дирка под его одобрительный смешок и в ту же минуту, терзаемый внутренней дрожью, покинул его номер.
