Саша тяжело вздохнул, и Анджеллина схватилась за сердце. Слезы крупными каплями скатились по ее пылающим щекам. С усилием принцесса сдержалась от громкого всхлипа. В душе Клюдер благодарил ее хотя бы за то, что она не обвиняла его во всех бедах и не цеплялась за его отсутствующий вид. Ничто в ее поведении не говорило о злости и намерении пристыдить его. Быть может, у нее не было сил для лишних ссор. А может, она поняла причину его неуважительных манер и видела, что за ними стоит. Уж лучше бы она закатила ему истерику.
– Как же так, Саша? – Анджеллина издала громкий вздох и продолжила сдавленно: – И ничего нельзя изменить? Разве могут они просто забрать их у вас? Что с ними сделают?
– Могут. Их сила впечатлила Бундестаг. Они хотят их изучить. Я абсолютно точно не смогу бороться за Анко. Но есть шанс защитить Астру, если только вы мне поможете в этом.
– Все что угодно!
– Тогда слушайте. Но скажу сразу, что времени у нас очень мало.
Работники частной лаборатории, отправленные Бундестагом, спустя сорок минут приехали на белом грузовике и были допущены лишь до парадных дверей. К тому времени Астра проснулась и после краткой беседы с Анджеллиной принялась собирать вещи в чемодан. Ярость по отношению к германскому принцу все еще кипела в ней, но встреча с подругой слегка остудила ее пыл: она наконец-то получила поддержку близкого человека, и хотя разговорам о боли потери пришлось уделить немного времени, она до слез радовалась свободе чувств, что терзали ее с момента смерти Анко.
– Где Саша? – обратилась Анджеллина к Джоан. – Вы его не видели?
– Вероятно, он в лаборатории. Готовит мисс Анко.
«Мисс Анко», – повторила про себя Анджеллина. Как странно было слышать о ней такое, да еще и таким расслабленным тоном, словно речь шла о живой девушке, готовящейся к поездке.
И вдруг принцесса задумалась: «Почему Саша не восстановит ее?»
В раздумьях об этом она спустилась на лифте. Внизу было темно, как и всегда, разве что из открытой лаборатории в коридор падал матовый красный свет. Сегодня это место выглядело особенно зловещим, лишенным жизни и словно заброшенным. Анджеллина собиралась окликнуть Сашу, когда странный шум пригвоздил ее к месту. Разум, охваченный страхом, метался в догадках о его происхождении. Ответ пришел сразу, и он наверняка был верным, но принцесса, вспоминая вечер и прошлые выводы, не спешила его принимать. Все же она перестала бояться и тихонько направилась к лаборатории.
От увиденного все у нее внутри сжалось от боли и жалости.
Саша стоял к ней спиной в середине лаборатории, приникнув к Анко, лежащей в трупном мешке на каталке. В кулаках он то разжимал, то вновь сжимал материал мешка. Плечи и грудь его дрожали от раздирающих тело утробных всхлипов и обрывков хриплого дыхания, опаляя ее холодный живот. Звуки отражались от стен эхом.
Анджеллина вдруг осознала, что стала свидетельницей того, что должно было остаться в тайне.
– Саша…
Он резко поднял голову и выпрямился.
– Пора, – произнесла она как можно мягче, хотя знала, что для него это в любом случае звучит как приговор.
– Да, – ответил он твердым голосом.
Он схватился за края каталки и выдвинул ее в коридор.
– Саша.
– Что? – Перед ним открылись дверцы лифта.
Анджеллина нервно мяла руки, пытаясь подобрать правильные слова.
– Вам не нужно скрывать от меня свою боль.
Саша снова выглядел отстраненным, и на лице его не читалось ничего, кроме безразличия.
– Вы не настолько мне близки, чтобы…
– Есть ли на свете хоть один человек, который вам близок? – спросила она громко.
Он закатил каталку в лифт, дождался, когда рядом встанет Анджеллина, и нажал верхнюю кнопку на панели.
– Я спрошу по-другому: есть ли на свете хоть один человек, которого вы любите?
– Вам не кажется, что ваши вопросы сейчас совершенно неуместны?
– Нет, не кажется! – Какое это было странное сочетание чувств – злость от его дерзости и жалость к его участи. – Вы сами не устали быть всегда один и бороться в одиночку против всего мира? Каким бы сверхъестественным вы ни были, вы должны признать, что одиночество – это не для вас. Оно губит вас. А вы из-за упрямства не желаете подпускать к себе тех, кто желает вам добра.
– Кого? Вас, например?
Анджеллина почувствовала, как краснеет под его нахальным взглядом.
– Я просто хочу стать вам другом.
Они вышли из лифта.
– Я в этом не нуждаюсь. – Саша устало вздохнул. – Поймите уже, что меня не нужно спасать. Я такой, какой есть, и не стану другим только потому, что не соответствую вашей модели открытого миру человека.
– Не станете, потому что вы уже такой, но тщательно это скрываете.
– Не желаю более вести этот абсурдный разговор. – Саша вместе с каталкой направился к выходу, но Анджеллина преградила ему путь.
– Вы думаете, я ничего не понимаю? Возможно, вы никогда об этом не скажете, даже себе не признаетесь, но любому очевидно, что вы добряк до мозга костей, готовый пожертвовать многим ради других. А почему так происходит, сказать? Потому что вы любите людей! И поэтому спасли Александра, даже когда все думали, что это вы его отравили, поэтому вы два месяца терпели чудовищные пытки, поэтому в одиночку рвались в бой со своим планом против десяти горгонов, которых и целая армия не одолеет, и одновременно со всем прочим вы работаете над вакциной! Вы столько делаете для людей, которые на вас очень злы, и, несмотря на это, продолжаете каждый день ломать голову над тем, как сделать лучше для них.
Она ждала агрессии и отрицаний, но Саша смотрел на нее так, как не смотрел никогда, и Анджеллина была уверена, что никто еще не видел его таким уязвимым, напуганным и вместе с тем печальным.
– Анко говорила так же, – грустно ухмыльнулся он. – Любому очевидно? Ваше Высочество, только вы вдвоем, кажется, думаете обо мне так, как сказали.
– А как же Александр?
– Мы с ним… не то друзья, не то враги, не то чужие друг другу. Я сам уже не пойму, какие отношения нас связывают. А может, все, что было, – всего лишь случайное стечение обстоятельств, и он не больше, чем крохотная деталь среди тысяч прочих.
– А кем бы вы хотели его видеть?
– Не знаю. Не хочу об этом думать.
– Не хотите, потому что вам все равно или потому что это вас на самом деле волнует?
И снова этот взгляд, но на этот раз Саша позволил его себе лишь на считаные секунды. Затем он вновь принял безразличный вид – только уголки губ были приподняты в грустной улыбке – и сказал ровным голосом:
– Нас ждут.
После прощания с подругой Анджеллина и Астра улетели в Делиуар, и Саша, оставшись в окружении одних служанок, наконец-то вздохнул полной грудью в щекочущем ожидании утра, которое станет для Бундестага полным разочарованием, а для него – маленькой победой. Он зашел в гостиную, где на столе у камина ждал поздний ужин, и впервые за долгое время действительно насытился едой – салатом из свежей зелени, парой кусочков запеченного лосося, маринованного в соевом соусе, и английским пудингом шерри трайфл. И не было для него лучшей обстановки, чем полумрак, тепло горящих поленьев в камине, которые изредка брызгали искрами, и приятного треска огня.
