От первобытного неконтролируемого страха, зажженного военными фильмами и рассказами ветеранов, люди теряли голову, отчаянно убеждая себя в том, что не могли и не могут застать такие тяжелые времена. Им место в прошлом, в черно-белых документальных картинах, на страницах учебников истории, на устах бывших вояк. Но не здесь. Не в две тысячи тридцать восьмом году, в мире, который, как казалось многим, научился пресекать бойни на этапе их задумки. В мире, который тысячи раз проходил урок о бессмысленности резни и мести ради мести, за которую ради покоя мстящего, оскорбленного или задетого поплатятся тысячи, если не миллионы ни в чем не повинных людей.
«О чем думал Александр Каннингем?» – спрашивали одни.
«Стоило пустить мужчину к власти, как в первый же день он объявил войну. Мужчины не могут жить без этого!»
«Войны закончатся только тогда, когда умрут все мужчины», – с ненавистью заявляли некоторые. Упрощение зла и обобщение враждебности до наделения ею отдельного вида еще пару недель назад вызвало бы среди общественности негодование. Но ужас подступающей войны лишил людей способности мыслить здраво и соблюдать законы морали. Некоторые смельчаки использовали подобные заголовки в прессе, не задумываясь о том, что закладывают в ослабленные стрессом и усталостью умы устойчивые шаблоны, на разрушение которых уйдет немало сил и времени.
Все люди думали лишь об одном – о сохранении жизни своей и близких, о возвращении мирных дней, о побеге с неизбежной бедностью.
Когда Анджеллина добралась до «Меоклиник», пробило шесть часов вечера.
За широкой белой стойкой ее поприветствовали две молодые девушки, одна из которых провела принцессу в минималистичную белую палату Саши, походившую на небольшой номер в пятизвездочном отеле. Он лежал на кровати с системой жизнеобеспечения, под капельницей, рядом с медицинским монитором. На нем была белая больничная одежда. Анджеллина приблизилась к Саше почти на цыпочках и взглянула на его бледное лицо. Расстроенный взгляд спустился к шее с наливающимися кровоподтеками, рукам, усыпанным синяками, шрамами и порезами. Анджеллина всхлипнула, прикрыв рот рукой.
В палату зашла темноволосая женщина лет пятидесяти на вид.
– Здравствуйте. Я лечащий врач Саши Клюдера, Мария Джордан.
– Анджеллина Норфолк, принцесса Делиуара и… близкая подруга Саши. – «По сравнению с другими», – мысленно закончила она. – Как он?
– Организм сильно истощен. На животе свежие швы словно после операции, проведенной на коленке.
– А что насчет синяков? – Анджеллина наверняка знала ответ на собственный вопрос, но до последнего не хотела верить своим видениям. Ответ, начатый с формального кашля в кулак, не оставил никаких сомнений:
– Это мое предположение, но очень похоже на следы пыток. Все тело в синяках, кровоподтеках, свежих или заживших порезах. А вот это, – Мария мягко развернула его руку венами вверх, и Анджеллина ахнула, – из нового. Без всяких сомнений, это не случайный порез. Его резали и, предположу, до кости.
Анджеллина чувствовала, как к горлу вновь поднимается тошнота. Ей пришлось сесть на кресло у стены напротив и выпить воды из графина с круглого столика.
«Господи, что же вы пережили, Саша?»
От жалости к нему слезы жгли Анджеллине глаза. Не будь врача рядом, она бы расплакалась. А пока с тяжелой душой корила себя за его страдания:
«Сколько же боли и ужаса он перенес за то время, что я сидела в своей комнате. Какой кошмар! Никогда мне этого себе не простить! И после этого он провел себе операцию и примчался в Бундестаг. Саша, да вы не человек! А люди ничего не знают. Обвиняют его во всех своих бедах. Они ненавидят его! Где же справедливость?»
– Если понадоблюсь, нажмите на кнопку. – Мария кивнула в сторону кровати.
– Д-да, – ответила Анджеллина горько. – Конечно, спасибо.
Мария напоследок кивнула ей, выражая сочувствие, и закрыла за собой дверь. Анджеллина подвинула кресло к кровати Саши. В тишине, прерываемой писком медицинского монитора, она наблюдала за тем, как медленно поднимается его грудь, подрагивают длинные темные ресницы; старалась не смотреть на следы пыток, от которых в горле застревал ком.
Длинные волосы лишь украшали его, и эта мысль на мгновение вызвала в принцессе улыбку. Она произнесла тихонько:
– Вы очень смелый человек, Саша. Однажды люди оценят вас по достоинству.
В палату зашла Лавиния – королева Делиуара, следом – Астра и Анко. Анджеллина не сдвинулась с места. Ее скорбное выражение лица – отражение неискупимой вины – ослабило желание матери расспросить о побеге или хотя бы узнать, что случилось с прекрасными длинными, а теперь обрезанными волосами принцессы. Сцепив руки на животе, она подошла к дочери и поцеловала ее в макушку, шепча:
– Знала бы ты, как я волновалась за тебя, моя смелая. Не стоит тебе быть одной в такое время.
– Я была не одна. – Анджеллина не глядя взяла ее за теплую руку. Она сглотнула ком в горле, и слеза обожгла щеку. – Мама, я так виновата перед ним. Так виновата!
Анджеллина обняла королеву за талию и дала волю слезам. Лавиния не показала своей растерянности. Она поглаживала дочь по голове, перебирая ее волосы, как вдруг заметила странную шероховатость у основания роста волос.
– Милая, что с твоей головой?
Принцесса отшатнулась и встала, впервые за долгое время взглянув матери прямо в лицо.
– А что случилось с твоими глазами? Почему зрачки белые?
Анджеллина быстро вытерла слезы тыльной стороной руки и оглянулась на Астру и Анко, будто ища поддержки у них, но на их лицах прочитала лишь недоумение.
– Германская империя проигрывает сражение в море, – хрипло начала Анджеллина рассудительным тоном, стараясь не смотреть матери в глаза. – Завтра утром флот Великобритании причалит к берегам Куксхафена.
– Верно. Так что с твоими…
– Мы должны помочь Германской империи.
Лавиния часто заморгала и приглушенно хлопнула ладонями.
– Мы не можем. Война нас не касается. Я не могу рисковать жителями Делиуара.
– Мне известно, что вся наша армия – наемники со всего света. Нет в их рядах делиуарцев.
– Да, но услуги наемных военных стоят денег.
– Тысячи людей могут погибнуть, а ты, королева одной из богатейших стран, думаешь о деньгах? – Анджеллина чуть повысила голос, и глаза ее загорелись нетерпеливым огнем. – На что они тебе?
– Я не могу тратить деньги налогоплательщиков на благо жителей другой страны. Как королева я забочусь о делиуарцах. Думаешь, нам сейчас легко? Наша страна…
– Легко? Конечно! Ты видела новости? Люди бегут, им страшно, они не хотят умирать. Германская империя не была готова к войне. У них практически нет сильных союзников. Мы должны им помочь!
– У Великобритании тоже нет союзников.
