– А если нет?
– Тогда стану знатной секретаршей в салоне подержанных автомобилей, – усмехнулась Дженни Сью. – А как насчет тебя, Крикет? Кем бы ты хотела стать в этой жизни?
– Кем бы мне хотелось стать… – Крикет сделала паузу.
– Она хочет быть обозревателем светской хроники. Но для этого надо первым делом изобрести машину времени, чтобы я мог вернуться назад и обойти стороной бомбу, которая превратила меня в инвалида войны, – сказал Рик. – Тогда я мог бы заниматься своим любимым делом в армии.
– Я хочу когда-нибудь печь кексы для своих детей, как это делала моя мама для нас. У нас всегда была домашняя выпечка для перекуса после школы, – выпалила Крикет.
Дженни Сью была потрясена тем, что Крикет разоткровенничалась перед ней.
– Я была бы не прочь умять прямо сейчас один из кексов твоей мамы, а то и пару-тройку.
– Чтобы иметь детей, мне нужен муж. Рик говорит, что я никогда не найду того, кто сможет смириться с моей прямотой, – продолжала Крикет.
Дженни Сью резко вскинула голову и посмотрела на Крикет.
– Что плохого в твоей прямоте? По крайней мере, люди знают, что ты о них думаешь и что никогда не будешь шептаться у них за спиной.
– Знаешь по собственному опыту? – спросила Крикет.
– Проходила это не раз. – Дженни Сью кивнула. – А теперь клади ступню мне на колени, мы закончим с этой ногой и перейдем к пальчикам на руках.
* * *
Было уже почти десять вечера, когда Крикет сказала:
– Спасибо тебе за все, Дженни Сью. Рику давно пора отвезти тебя домой. Завтра весь город будет судачить о том, что ты задержалась здесь дольше обычного и что Рику теперь придется жениться на тебе, чтобы прикрыть грех.
Рик почувствовал, как тепло поднимается по шее и заливает щеки.
– Самое время узнать, что у моей сестры есть чувство юмора.
– Думаю, моя репутация выдержит еще одну черную метку, – отшутилась Дженни Сью.
– Но моя – нет. Еще подумают, что я изменила свое отношение к тебе, – произнесла Крикет с привычным сарказмом, подставляя костыли под мышки. – Увидимся с утра пораньше, Рик. Мне не терпится поехать на рынок и повидаться со всеми.
– Что ж, милая, – приторно-сладким тоном произнесла Дженни Сью, – когда разлетится слух о том, что мы весь вечер занимались твоими ногтями, все будут знать, что мы друзья.
– Я никому об этом не скажу, а если ты проболтаешься, понижу твой статус подруги, – огрызнулась Крикет.
Рик не мог понять, шутит она или всерьез, однако не хотел ввязываться в спор с сестрой. Он повернулся к Дженни Сью.
– Спасибо за то, что ты для нас делаешь. Ты готова ехать домой?
– Еще нет. Я бы выпила стакан сладкого чая. – Дженни Сью развязала конский хвост и запустила пальцы в свои длинные светлые волосы.
Завороженный ее движениями, Рик пожалел о том, что не его руки запутались в ее волосах. Он часто заморгал и наконец поднялся на ноги. – Я займусь чаем, пока ты выльешь воду из таза.
Когда он вернулся, она сидела на краешке дивана. Он протянул ей полный стакан сладкого чая и устроился на другом конце.
– Я был удивлен, когда Крикет призналась, что хочет быть женой и матерью. Она всегда говорила мне, что мечтает вести колонку сплетен.
– С возрастом мечты меняются. – Она сделала долгий глоток чая.
Рик поставил свой стакан на край столика, подхватил ее ступни и положил их себе на колени. Он начал массировать ей левую стопу, глубоко надавливая на пятку.
– Ты упустил свое призвание, – простонала она. – Тебе надо было стать массажистом.
Он закончил с левой ступней и взялся за правую.
– Это было очень мило с твоей стороны отступить и позволить Крикет поехать со мной на рынок завтра, в то время как ты уже все спланировала. Я бы предложил взять вас обеих, но тогда кому-то пришлось бы трястись в кузове с мешками.
Она кивнула в дальний угол комнаты.
– Ты мог бы погрузить в кузов это кресло-качалку, и я стала бы бабушкой Клампетт из «Беверли Хиллбилли»
[33].
Рик громко рассмеялся.
– Ну, у тебя и так шикарный дом. Там живут опоссумы и еноты?
– Да, живут. – Ее голубые глаза блеснули. – Только не говори моей маме. Мы с Мейбл много лет храним это в секрете.
Он пробежался пальцами по волосам.
– Я представил себе, как Шарлотта Бейкер находит опоссума в своей гостиной.
– Мы держим их в гараже. – Дженни Сью продолжала фантазировать, откинув голову на спинку дивана и закрывая глаза. – Фрэнк их кормит. – Она зевнула, и ее ресницы затрепетали, когда веки крепко сомкнулись.
Он долго смотрел на нее, не желая будить, но зная, что все-таки должен это сделать. Ему хотелось еще немного полюбоваться на нее, поэтому он пересел в глубокое кресло и осторожно приподнял подножку. Несколько часов спустя он проснулся и увидел, что Крикет испепеляет его взглядом, уперев руку в бедро.
– Что, черт возьми, здесь происходит? Ты совсем рехнулся, Рик? Люди увидят, как ты отвозишь ее домой на рассвете. Из-за нее будешь выглядеть круглым дураком. – Ее голос звучал так пронзительно и громко, что разбудил бы и мертвого.
– Хватит, – спокойно произнес Рик. – Ничего не случилось. Мы оба заснули, и, если ты перестанешь беспокоиться о том, что думают или говорят люди, то заметишь, что мы оба полностью одеты и что она лежит на диване, а я сижу в кресле.
Дженни Сью приподнялась и села, прикрывая рукой зевок.
– Этот грех так велик, что меня не пустят в рай? Неужели уже утро?
– И даже если бы что-то было, чего на самом деле не было, – Рик опустил подножку, – мы оба взрослые люди, и все, что происходит между нами, никого не касается.
Крикет попыталась топнуть здоровой ногой и чуть не упала, но сумела удержаться.
– Меня касается. Я тоже живу здесь, в этом доме. И к твоему сведению, братец, это я оставалась здесь и помогала на ферме, пока ты выполнял свои архиважные военные и секретные миссии. Это я собирала бобы с папой, вела хозяйство и работала в кафе, – все больше распалялась Крикет.
Рик встал и направился в сторону ванной.
– Да, все так. Куда мне послать золотую медаль? Или ты предпочитаешь платину?
– Не уходи, когда я с тобой разговариваю, – закричала Крикет.
Дженни Сью обулась.
Крикет повернулась к ней.
– А ты куда?
